— А я? — спросил Палаван. — Что мне делать?

— Ты должен приготовить три спасательных круга, а потом вернуться ко мне. Идите, и пусть ваша богиня защитит вас.

Тремаль-Найк взял топор, принесенный Биндуром и, переступив порог, вошел в каюту, освещенную лишь слабым светом ночника.

Первое, что он увидел — было его собственное отражение в зеркале. Увидя его, он вздрогнул. Лицо в зеркальном проеме было страшно искажено и все блестело от обильного пота. Глаза, как у безумного, горели лихорадочным огнем.

Он опустил взгляд на постель, закрытую легким кисейным пологом, и до слуха его донеслось дыхание спящего.

«Странно, — подумал он. — Никогда в жизни я не испытывал ничего подобного. У меня руки слабеют, и подошвы точно приклеились к полу».

С усилием он сделал еще шаг вперед и дрожащей рукой поднял полог.

Капитан Макферсон лежал на постели и улыбался во сне. Без сомнения, он видел что-то приятное.

«Этого хотят туги… « — прошептал, шатаясь, Тремаль-Найк.

Он поднял над спящим топор, но тут же опустил, точно силы внезапно оставили его. Он провел рукой по лбу — лоб был весь мокрый, крупный капли пота уже просто катились по его лицу. С глубоким ужасом он оглянулся вокруг.

«Что это? — спросил он себя, потрясенный. — Неужели я боюсь?.. Я, который никого и ничего не боялся… Кто для меня этот человек?.. Никто. Но что за страшное волнение трясет меня?.. «

Он снова поднял топор и вновь бессильно опустил его. Никогда не случалось с ним ничего подобного. Какой-то внутренний голос кричал ему, что этого делать нельзя, что человек этот для него неприкосновенен, что кровь, которую он готовился пролить, не чужая ему…

Это говорила, это внушала ему Ада — он словно воочию видел перед собой ее умоляющие глаза.

— Ада! Ада!.. — почти с яростью воскликнул он.

И вдруг побледнел, отпрянув назад.

Капитан быстро сел на постели и мгновенно раскрыл глаза.

— Ада?.. — воскликнул он с удивлением. — Кто здесь назвал мою дочь?..

Окаменелый, растерянный, Тремаль-Найк оставался недвижим.

— Ада?.. — повторил капитан. — Это имя моей дочери!.. Кто говорил здесь о ней?

И тут он заметил стоящего возле постели человека.

— Что ты здесь делаешь, в моей каюте? — удивленно спросил он. — Кто ты такой?

Ужасная мысль молнией сверкнула в мозгу Тремаль-Найка.

— О боги!.. — воскликнул он прерывающимся голосом. — О какой Аде вы говорите? Неужели о ней, о моей?..

— О твоей?.. — протянул капитан. — Я говорю о своей дочери!..

— Где она?..

— Где?.. В руках тугов.

— Великий Брама!.. Если это правда!.. Одно только слово, капитан. Ее имя. Ее полное имя, умоляю вас!.. Как зовут вашу дочь?

— Ада Корихант.

В ужасе Тремаль-Найк закрыл лицо руками.

— Моя невеста!.. А я собирался убить ее отца!.. О что я готовился совершить!..

И, как подкошенный, упал у постели капитана.

— О простите!.. Простите!.. — бормотал он.

Удивленный капитан Корихант смотрел на него, ничего не понимая он.

— Кто ты такой? Объясни же наконец! — воскликнул он.

Голосом, прерывающимся от рыданий, Тремаль-Найк в нескольких словах поведал ему адский замысел Суйод-хана.

— И ты знаешь, где моя дочь?.. — вскочив на ноги, спросил капитан, бледный от волнения.

— Да, и отведу вас туда, — сказал Тремаль-Найк.

— Верни, о только верни мне ее, и, клянусь, если она любит тебя, она будет твоей!

— О!.. — только и мог произнести Тремаль-Найк. — Моя жизнь принадлежит вам, капитан.

Возбужденный, с горящими глазами, Макферсон быстро оделся и бросился из каюты.

— Не будем терять времени — быстрее на Раймангал. Я как раз направляюсь туда, чтобы напасть на тугов в их логове.

— Одну минуту, капитан, — догнал его на ступеньках трапа охотник на змей. — У меня на борту два сообщника, которые собираются взорвать корабль. Нужно помешать им, как можно быстрее.

— Четырех человек в пороховой погреб! — крикнул матросам капитан. — Хватайте всех, кого увидите там.

Не четыре, а двадцать четыре человека бросились выполнять приказ. Послышались крики, проклятия, потом всплеск за бортом и несколько выстрелов — стреляли в воду.

— Мы не сумели их взять: они бросились в море, — сообщил прибежавший на мостик офицер.

— Пусть тонут, — махнул рукой капитан. — Порох в безопасности?

— Да, они только собирались еще поджечь фитиль.

— Бог защищает нас! — капитан перекрестился. — А теперь — курс на Мангал!

Чудом избежав взрыва и, казалось, уже неотвратимой гибели, «Корнуэлл» на всех парах несся к Сундарбану.

Придя в себя, успокоившись от пережитых волнений, Тремаль-Найк подробно все рассказал. Нужно было перехватить канонерку Хидара, прежде чем тот мог узнать о происшедшем и предупредить Суйод-хана. К этому сводилась главная задача теперь.

Матросы и солдаты морской пехоты были приведены в полную боевую готовность, канониры разместились за шестью орудиями, готовые даже пустить ко дну «Девоншир», лишь бы не дать ему уйти.

В невыразимой тревоге, стоя на мостике с подзорной трубой, капитан жадно всматривался в ночное море, отдавая приказ за приказом. Идти ночью в этих водах, где много мелей, было опасно, но Макферсон даже не снизил ход.

— Быстрее!.. Быстрее!.. — повторял он. — Если туги заметят нас, Ада будет потеряна!.. Она погибнет — я этого не переживу!..

— О это было бы ужасно! — воскликнул, стоя рядом с ним, Тремаль-Найк. — Потерять мою возлюбленную теперь, когда жестокая судьба наконец-то дала мне шанс… Боги не допустят этого!.. Подумать только, я готов был уже убить вас и выкупить головой отца свободу дочери. Великий Шива!..

— Ты в самом деле намеревался убить меня? — спросил Макферсон.

— Да, капитан, ведь только этой ценой я мог вырвать у них нашу Аду. Если бы наркотик оказался посильнее…

— Какой наркотик? — спросил удивленный капитан.

— Который Палаван подлил в ваше питье.

— Когда же?

— Вчера вечером.

— Но я не пил его!.. Я не сделал и глотка.

— Вот как?

— Да, я, помнится, попробовал воду в графине, но она показалась мне несвежей, и я вылил ее. Бог внушил мне не пить в этот вечер.

— Мангал! — закричал в этот момент один из офицеров на баке.