– Нам нужно завести еще собак, – уклончиво ответила Ида. – Я попрошу Оттфрида, чтобы во время следующей поездки в Нельсон он выяснил, есть ли такая возможность.

Она прекрасно знала, что он не станет делать этого, уже хотя бы потому, что владелец щенков наверняка попросит за них несколько пенсов. Однако надежда на то, что у нее появится собственная собака, немного утешила Элсбет. Особенно обрадовался этому Франц, который все еще тосковал по дворовому псу, которого они оставили в Рабен-Штейнфельде.

Несмотря на то что второе наводнение почти не причинило вреда, настроение у поселенцев было намного хуже, чем после первого. Вскоре после того, как уехали Краузе, свои земли бросили еще три семьи, вопреки всем стараниям Брандманна и Ланге уговорить их остаться. Никто не повторял вслух предупреждения Карла, которые он произнес на собрании в Нельсоне, но, конечно же, все об этом помнили. В первую очередь соответствующие выводы сделали семьи из других областей, которые знали его не как нищего поденщика, а как зажиточного молодого землемера. Если так пойдет и дальше, в Санкт-Паулидорфе останутся только бывшие обитатели Рабен-Штейнфельда.

Однако в один прекрасный день из Нельсона вернулся пастор Волерс и принес хорошие новости.

– В поселение прибыл крупный рогатый скот! – объявил он общине после богослужения. – Поскольку у нас тут много детей, а с продуктами туго, я поговорил с Уэйкфилдом. За небольшое вознаграждение компания передаст нам трех коров! – Он с торжествующим видом оглядел собравшихся.

Петер Брандманн, как и ожидалось, возликовал.

– Слава Господу! – воскликнул он, обращаясь ко все еще подавленным поселенцам.

В той лодке, которая привезла Волерса, уехали в Нельсон еще две отчаявшиеся семьи. Глаза у многих женщин на собрании были красными – они плакали после расставания, и многие мужчины уже начали колебаться, не стоит ли им уехать тоже.

– Разве это не повод для радости? Наконец-то домашний скот, молоко для детей! Дела идут в гору, дорогие друзья! Ну что, кто хочет взять корову? Кто умеет доить?

– Спросил бы лучше, у кого пастбище выше всех, – проворчал один из переселенцев, стоявший рядом с Оттфридом и Идой. – Чтоб наш скот не утонул во время следующего наводнения.

– А я-то думал, раз нам дадут скот, этого хватит, чтобы поднять настроение, – с несчастным видом сказал Волерс.

Брандманны пригласили миссионеров и Иду с Оттфридом на воскресный обед. Еда была просто роскошной: младший брат Оттфрида Эрих вчера вечером по чистой случайности вспугнул одну из странных птиц, которые водились в здешних лесах и не пели днем, как порядочные птицы, а бродили по ночам, издавая пронзительный свист. Птица легко дала себя поймать и теперь жарилась на слабом огне в доме госпожи Брандманн, а у всей семьи и гостей уже текли слюнки.

– Люди устали, ожесточились после неудач. А тут и осень на носу.

– Это все бабы! – возмутился Петер Брандманн. – Им не хватает твердости, духом они слабы и в вере тоже. Они настраивают мужчин на отъезд.

Ида резко обернулась. После того как поселение начали покидать семьи, она все время была на взводе, потому что Стина Краузе оставалась единственным человеком, которого она могла назвать другом. В ушах у нее все еще звучали жалобы Элсбет. Может быть, позже она пожалеет об этом – в последнее время Оттфрид ругал ее все чаще, если она говорила что-то не то или проявляла излишнюю несговорчивость, как он выражался. С недавних пор он не стеснялся и наказывать ее. Все давление, которое он испытывал, весь свой страх за судьбу поселения он вымещал на Иде. Но сейчас она просто не могла удержаться.

– Нам не хватает не твердости и силы духа, нам не хватает одежды, домашней утвари и продуктов! – решительно заявила она, оборачиваясь к миссионеру. Может быть, хотя бы пасторы проявят большее понимание, нежели совет старейшин. – Мы живем в этих временных хижинах уже добрых полгода, готовим на открытом огне, иногда на три семьи приходится одна кастрюля. Мы боремся с крысами в продуваемых всеми ветрами домах, дети постоянно болеют, а мы почти весь день вкалываем на полях и в огородах. Неудивительно, что нам не нравится, если приходится сталкиваться… с другими неудачами!

Последние слова она произнесла с насмешкой – за это Оттфрид ей наверняка отплатит. Но пастор Волерс, высокий лысый мужчина с водянистыми голубыми глазами и густыми светлыми бровями, слушал внимательно. Ему были небезразличны и деревня Санкт-Паулидорф, и ее жители. Ида очень удивилась, когда госпожа Брандманн тоже кивнула.

– Да. Ида права, – согласилась она с невесткой, но не удержалась от косвенного упрека: – Женщины были недальновидны и почти ничего не привезли с собой из родной деревни. А теперь зачастую не хватает самых необходимых вещей… Их жалобы раздражают мужчин. Им постоянно что-нибудь нужно, и мужчинам приходится отвлекаться от работы. Коровы – это хорошо. Но нужно купить еще овец, коз и свиней…

– Их негде взять, – с сожалением произнес пастор.

– Может быть, найдутся хотя бы коты и собаки, которые одолеют крыс! – снова заговорила Ида. – И домашней утвари наверняка в Нельсоне хватает, в магазине Партриджей ее точно полно.

Пастор кивнул и поднял руки, словно благословляя собравшихся:

– Женщины не должны отравлять жизнь мужчинам, постоянно ноя и жалуясь, но нельзя также отказывать женщинам в вещах, которые необходимы им для того, чтобы выполнять свои обязанности. Госпожа Ида, может, вы будете сопровождать своего мужа во время следующей поездки в Нельсон? Община выделит вам некоторую сумму, женщины выскажут свои пожелания – конечно, в разумных пределах, – а вы попытаетесь выполнить их, насколько позволят средства. Это ведь немного поднимет дух дочерей Евы, верно?

Ида практически не осознавала, что происходит вокруг нее, поскольку никогда не рассчитывала на то, что сможет покинуть Санкт-Паулидорф в обозримом будущем. А теперь, всего через неделю после того разговора, в ясный осенний мартовский денек она оказалась на борту лодки. Рядом с ней сидел Оттфрид, гордый и надутый, словно индюк, поскольку община вновь поручила ему важные задачи. Он должен был не только забрать трех коров с миссионерской станции, но и приобрести для Санкт-Паулидорфа упряжку тягловых лошадей и повозку. В руках у Иды был длинный список, составленный женщинами после долгих и бурных обсуждений, когда они пытались решить, что им действительно необходимо, что они могут себе позволить и что хоть чуть-чуть разнообразит их унылые будни.

Когда Джейн Фенрой проснулась утром после первой брачной ночи, мужа рядом уже не было. Исчез он совершенно бесшумно, и ей понравилось, что он не стал мешать ей. Ночью он тоже нисколько ей не докучал, не храпел, не искал тесного контакта. Джейн оценила это и даже прониклась к Крису дружескими чувствами, когда вышла из комнаты и обнаружила, что ее дорожные сундуки уже стоят в доме. Супруг поставил их в зале. Поглядев в окно, Джейн увидела, что он работает не один. Двое мускулистых темнокожих мужчин помогали ему сгружать с повозки ящик с инструментами и строительными материалами, который он привез из Порт-Виктории. Он говорил ей вчера, что собирается немедленно заняться обустройством конюшни, а затем уже приступит к строительству дома.