Мальчик помотал головой. Байрон немного подождал, а потом тихо произнес:

– Знаешь, как я поступаю, когда случается что-то плохое? Я говорю Мег или Элси. Собаки очень полезные существа. Ты им говоришь, и они всегда слушают. Но никому ни о чем не рассказывают. А что, если ты поделишься с Пеппером, а я посижу рядышком, но слушать не буду?

Тьерри даже не шелохнулся. Снаружи громко захлопала крыльями испуганная птица.

– Ну давай же, Ти! Тебе сразу станет легче. Вот увидишь.

Байрон сидел, уставившись в стенку, он так долго ждал, что уже отчаялся. И тут внезапно до него донесся сбивчивый шепот. Такой тихий, что слышно было, как на руках у мальчика скребется щенок, пытаясь освободиться. А когда голос Тьерри замер, Байрон устало закрыл глаза.

Солнце, огненный красный шар, зашло за деревья, его лучи едва проблескивали сквозь полог листвы. Изабелла шла по тропинке, перебирая невидимые струны и пытаясь удержать в памяти мелодию. Когда-то музыка так прочно сидела в ее голове, что Изабеллу не могли сбить ни приставания детей, ни разговоры с мужем. Но сейчас ей приходилось постоянно отвлекаться на реалии повседневной жизни.

Сегодня, впрочем, как и всегда, это были деньги. Последний счет от Мэтта еще не пришел, но, если верить ее записям, она задолжала ему несколько тысяч за прокат экскаватора и новые окна. Ей казалось, что продажа скрипки создаст им некую подушку безопасности и позволит увидеть свет в конце туннеля, но дом так и остался недоделанным, а теперь мистер Картрайт заговорил еще и о налоге на полученные доходы. «Почему я должна платить налог с продажи того, что принадлежит мне? – возмутилась Изабелла, когда в телефонном разговоре он затронул данную тему. – Я только пытаюсь выжить». Ответа у него не было. Она продала драгоценности, все, за исключением обручального кольца. И тем не менее ее сбережения таяли прямо на глазах.

– Брамс, – громко сказала она. – Вторая часть.

Нет, сегодня вечером, похоже, ничего не получится, но она уже давно заметила, что прогулки по лесу ей помогают. И дело было даже не в постоянном фоновом шуме в доме: от телевизора, от Тьерри с его щенком, от мобильника Китти. Настоящий шум был не столь явным, но от этого не менее надоедливым. Дом являлся для нее уже не убежищем, а скорее источником неприятностей, напоминанием о невыполненных работах и неоплаченных счетах.

Она бросила взгляд в сторону видневшегося между деревьями озера. В это время суток озеро было особенно красивым, последние лучи закатного солнца ложились на поверхность воды яркой дорожкой, птицы постепенно замолкали, устраиваясь на ночлег. Что ж, она может попросить отсрочки платежа, пока не продаст дом. Она может попробовать взять в долг. Она может оплатить выставленные Мэттом счета, отдав все оставшиеся деньги, и попытаться как-то продержаться до лучших времен. Изабелла устало опустилась на пенек. Ей хотелось свернуться калачиком, чтобы забыть обо всем.

– Изабелла?

Это был Байрон. Его силуэт чернел на фоне деревьев. Она поспешно вскочила на ноги, стараясь не выдать своего испуга.

– Ой, а я и не слышала, как вы подошли. – Его лица она не видела.

– Я вас пытался окликнуть.

– Все в порядке. – Она старалась, чтобы ее голос звучал беззаботно.

У него были очень широкие плечи, а крепко сбитое тело – большим и сильным. И теперь Изабелла никак не могла заставить себя не думать, сколько зла может причинить эта скрытая сила. За время, прошедшее после их последней прогулки, Байрон превратился из друга в опасного незнакомца. После разоблачений Мэтта человек, которого, как ей казалось, она знала, перестал для нее существовать.

– Я уже собиралась возвращаться домой, – сообщила она нарочито беспечным тоном. – Вы что-то хотели?

Наверное, стоит пройти к озеру. Ей казалось, на открытом месте она будет чувствовать себя в большей безопасности.

Байрон повернулся к ней, и она заметила, что он нервничает. Он протягивал ей какие-то письма. Она автоматически взяла их, отметив про себя, что почерк на конвертах ей смутно знаком. Оба конверта были вскрыты.

– Я их не читал, – сказал Байрон, – но Тьерри прочел. Я должен был вам сообщить… Он думает… ему небезопасно говорить.

Изабелла прочла первые четырнадцать строчек, написанных изящным каллиграфическим почерком. Письмо было от незнакомой женщины. Женщины, которая не знала о смерти Лорана и считала, что он ее избегает. Изабелла еще раз перечитала письмо, пытаясь осмыслить его содержание, чтобы заставить себя посмотреть правде в глаза. Это, должно быть, розыгрыш, уговаривала она себя и даже попыталась улыбнуться. Затем перечитала письмо снова.

У Изабеллы в руках было то самое письмо, которое Китти пыталась заставить ее прочесть еще много месяцев назад, когда мистер Картрайт пристыдил их за гору скопившейся корреспонденции. Одно из первых писем, полученных буквально через неделю после гибели мужа. Но она не вскрыла конверт – она месяцами не притрагивалась к почте. Почему Тьерри взял именно это?

Нет, тут явно что-то не так. Второе письмо было отправлено из офиса Лорана, и когда Изабелла прочла это срочное сообщение, ее сердце – или то, что от него осталось, – провалилось в черную бездну.

Нет, молча твердила она себе. И музыка внезапно исчезла. Она осталась в оглушительной тишине, один на один со своим собственным эгоистичным нежеланием знать. Нет. Нет. Нет. Нет. Байрон по-прежнему стоял рядом, внимательно наблюдая за ней. И она поняла: он в курсе содержания писем. А что ей сказал Байрон? Он думает, ему небезопасно говорить. Не ее муж. Ее сын. И под напором захлестнувших Изабеллу эмоций обида от предательства была отодвинута на задний план.

– Он был в курсе? – требовательно спросила она, хотя голос ее дрожал. – Тьерри был в курсе? И все время держал это в себе?!

Байрон кивнул:

– Первое письмо та женщина доставила лично. И он ее узнал. А затем увидел второе письмо среди прочей корреспонденции.

– Узнал ее? Боже мой!

Вот теперь все встало на свои места. Она была морально уничтожена изменой мужа и собственной изменой сыну, который не осмеливался говорить, потому что слишком много знал. От маленькой семьи, некогда жившей в уютном доме в Мейда-Вейл, не осталось и следа. Ни любви, ни верности – ничего, что она могла бы извлечь из-под обломков той автокатастрофы. Изабелла снова опустилась на пень. И нет никого, кто сумел бы помочь, кто сумел бы исправить ситуацию. И она не могла теперь оплакивать любимого мужа, которого потеряла, поскольку буквально минуту назад узнала, что потеряла его гораздо раньше.

– Изабелла? С вами все в порядке?

Нелепый вопрос так и остался висеть в воздухе без ответа.

Тьерри, мысленно твердила она. Ей надо идти к Тьерри.

Изабелла неуверенно поднялась.

– Спасибо вам, – вежливо сказала она, удивляясь, что ей еще удается справиться с голосом. – Спасибо, что сообщили мне.