Кай потянул Мию за руку, возвращая ее внимание к себе.

– Если ты не вернешься, то и я тоже. Я отыщу тебя и останусь рядом. Обещаю.

На краткий миг все перестало иметь значение – ее неуверенность в будущем, финансовые проблемы и те мелочи, что, как когда-то ей казалось, означали конец света. Кай говорил серьезно, и Мия всем сердцем ему поверила. Его голос звучал искренне, а взгляд был мягче, чем она когда-либо помнила.

– Не волнуйся, – прошептала она в ответ. – Я найду тебя первой, щеночек.

Ама села позади них и глубоко вздохнула. Как и в прошлый раз, ее ладони легли на виски Мии, побуждая девушку закрыть глаза и приготовиться к тому, что ее ждет. Жар, исходящий от кончиков пальцев Амы, превращался в потоки тепла, пробегающие по телу Мии. Ее пульс бился все тише, пока веки не отяжелели, а кровь не забурлила от потусторонней энергии. Завеса между мирами почти приоткрылась, Мия чувствовала дуновение ветерка с той стороны, но продолжала бороться, желая еще на мгновение задержаться рядом с Каем.

Притяжение нарастало, она чувствовала благоухание воздуха и поняла, что больше не в силах сопротивляться. Лицо Кая стало последним, что она видела, когда Ама повторила привычные слова:

– Позволь себе спуститься, как умеешь только ты.

МИЯ

Самая темная ночь

КОГДА МИЯ ОТКРЫЛА ГЛАЗА, ее окружала тьма. Ее физическая оболочка отсутствовала, Мия представляла собой отделенную от тела, единую сущность, невидимую, но живую. Ей было любопытно похоже ли это на загробную жизнь и существовал ли какой-нибудь бог, правящий царством, где обитали духи.

– Если Бог существует, то он жесток. Он обрек нас на судьбу, от которой нам не уйти. Мы рождаемся, чтобы умереть, затем возрождаемся вновь, обреченные повторять те же ошибки, страдать от тех же потерь. Мы ничем не отличаемся от машин, которые создали своими руками. Подобно стрелкам часов, мы неотвратимо, бесконечно вращаемся вокруг одной и той же оси, словно вращение по кругу и есть та цель, ради которой нас создали. А мир тем временем остается в стороне. Мы стареем, но продолжаем тикать, тикать и тикать, пока сама ось не устанет от тяжести нашего бремени и не выйдет из строя, и тогда мы наконец ломаемся.

Невозможно было понять, откуда доносится голос; казалось, он не имеет четкого направления, он звучал везде и нигде одновременно. Мия задумалась, способен ли говоривший читать ее мысли, ведь в этом мире мышление и речь – это одно и то же.

– Ты и есть существо, которое называет себя Абаддоном? – Ее слова эхом раздались в темном пространстве. Его голос показался слабым, измученным.

– Абаддон, – повторил он имя, словно оно ему было смутно знакомо. – Да… и нет.

– Ты его часть?

– Да… – голос зазвучал ближе. – Мирек… Я был… Миреком.

Он казался задыхающимся, раненым.

– Мирек. А до этого?

– До этого… кем-то еще. Вот почему мы – Абаддон.

Мия почувствовала дуновение сухого, морозного воздуха, словно рядом кто-то пошевелился. Она отдавала себе отчет, что хоть у него также не было физической формы, но сейчас Мия находилась на его территории. Он казался на удивление милым, в отличие от духа, с которым Мия столкнулась в прошлый раз. Возможно, Мирек просто хотел поговорить.

Даже монстр ухватился бы за возможность быть выслушанным.

– А кто остальные?

– Первый был до… начала… Последнего… Мирека.

– Ты расскажешь мне о Первом?

– Ты встретишься с ним, если сможешь найти дорогу. Но я здесь не ради того, чтобы рассказывать его историю.

– Тогда чью историю ты хочешь рассказать?

– Историю… Мирека.

Имя обжигало, как раскаленный уголь. Мия ощутила себя внутри его разума, ища, копаясь, пытаясь найти хоть что-то, за что можно ухватиться. Мгновение, воспоминание, что угодно.

– Мирек.

Дух – мучитель Кая – побуждал ее стать с ним единым целым, понять его. Границы плоти и духа, темного и светлого стирались, пока Мия и Мирек не слились в одно. Ее ли это был голос или его, она уже и сама не понимала.

МИРЕК

МИРЕК СЛЫШАЛ зов брата, изо всех сил пытающегося достучаться до его сознания. Он обернулся и увидел большого черного волка, появившегося из-за деревьев. Младший братишка – настоящий наглец.

– Тебе не следует подходить так близко к краю леса в этом облике, – строго сказал Мирек. – Они не такие, как мы. Если нас застукают, то застрелят и сдерут шкуры.

Волк беззаботно фыркнул и вновь нырнул в сумрак леса. Его неизменный компаньон – озорной ворон – следовал за ним по пятам.

И хотя оба брата, Мирек и Вук, были и людьми и волками одновременно, больше походило на то, что одному брату достались все волчьи черты, а другому – человеческие. Миреком управлял разум, Вука вели инстинкты. Мирек стремился уберечь их от опасности, а Вук жаждал лишь свободы.

Все было бы прекрасно, если бы не поселенцы, основавшие деревушку на окраине их леса. Мирек никак не мог взять в толк, почему они выбрали именно это место. Им здесь не нравилось. Они боялись леса и рассказывали жуткие истории о его коварстве.

Поселенцы редко, но осмеливались войти в чащу. Иногда они приходили с ружьями, чтобы поохотиться на дичь, но чаще предпочитали свой скот – его было легче убить. Мирек знал, что вина за пропажу по крайней мере нескольких цыплят лежала на его младшем брате.

Жители деревни впадали в панику из-за каждой исчезнувшей курицы. Они носились с вилами в поисках зловещего монстра, который, по их мнению, скрывался за сараями и пожирал их птицу вместе с перьями и прочим. Им и в голову не приходило, что голодное животное просто нашло легкую добычу. А когда наконец они отважились выйти за рамки привычного, то решили, что зло подстерегает их в каждом темном углу. Мирек все никак не мог поверить, что он и Вук – волки, а поселенцы – люди. Младший волк находил их забавными, трусливыми и жалкими. Мирек полагал, что так оно и есть, но любой мудрый охотник знал наверняка, что напуганное животное самое опасное.

Особым предметом их ночных кошмаров стали волки. Они пугались воя, а людские сказки изобиловали дикими чудищами и ведьмами, которые пожирали детей целиком. А еще была история о Сновидице – живом, злобном духе, который вселял в этих дураков страх, как никто другой, хотя Мирек ни разу не видел следов ее присутствия.

Поэтому он решил держаться от людей подальше. Скрытность казалась самым мудрым решением.

ОДНАЖДЫ МИРЕК наткнулся на своего брата, стоящего на коленях в грязи и задыхающегося, поскольку его ребра только что встали на место, освобождая место для легких. Из них двоих Вук менялся чаще, чему Мирек был только рад. Сейчас они находились глубоко в лесу, вдали от опасности быть пойманными, или, вернее, так думал Мирек, когда услышал треск веток неподалеку.