Озадаченно кивнув, Эрик намекнул на то, что я застала его врасплох.

– Я украл у тебя свободу, – растерянно заговорил он. – Поэтому мне безумно любопытно. Неужели существует то, что для тебя дороже?

Его сконфуженный голос говорил о том, что я сошла с ума, поставив на кон свою свободу.

Возможно, Эрик был прав. Однако я прекрасно осознавала, насколько безграничной властью он обладал.

И не только надо мной.

– Ты должен пообещать, что больше никого и никогда не тронешь, – сказала я.

В ответ на это он снова превратился в злого монстра и ехидно рассмеялся.

На кончике языка я почувствовала горький вкус поражения, но даже не попыталась от него избавиться.

Что я делаю? Зачем отдаю свои последние силы этому чудовищу?

Нет. Все было не так. Напротив, я пыталась их вернуть. Шаг за шагом.

Мне было бы гораздо легче перенести все это, если бы я знала, что мои друзья в безопасности. И если все пойдет по плану, тогда вскоре можно будет снова попросить о свободе. Если я сделаю правильный ход, к этому времени он окажется под влиянием другой маски. Но… хорошего понемногу.

– Это мои условия, – сказала я. – Я больше не буду пытаться сбежать и просить тебя о свободе. Но в обмен на это ты должен поклясться, что больше никому не причинишь вреда.

– И взамен ты согласишься остаться здесь? – с недоумением спросил он. – Со мной? Навечно?

– У меня все равно нет выбора, не так ли? – обреченно сказала я.

Если бы тот, кто пытался спасти меня вчера, вернулся или если бы Лукас или кто-нибудь другой из его команды пришел за мной, Эрик бы их растерзал. Но если я только так могла уберечь их, тогда я должна это сделать.

– Ты ждешь, пока он снова придет за тобой, – угрожающе прошептал он. – Тот парень. Поэтому ты и спрашиваешь.

Когда он резко заговорил о Лукасе, мое сердце екнуло и заколотилось со скоростью света.

– Ты ничего ему не сделаешь, – решительно ответила я. – Тебе вообще нельзя к нему прикасаться. Или к кому-нибудь еще. Они мои друзья. Вот почему я хочу, чтобы ты дал клятву.

– Допустим, я согласен. Тогда ты расскажешь ему о том, что сама захотела со мной остаться?

– Да, – выдавила я из себя и лишь спустя секунду задумалась о том, что подразумевал его вопрос. Ведь если он еще раз хотел убедиться в том, что я останусь, это означало лишь одно – я действительно могла спастись.

– Но ты же понимаешь, что случится, если нарушить клятву?

То же самое, даже если бы я ничего не обещала.

– Да.

– Тогда по рукам, – ответил он, застегивая футляр для скрипки и протягивая мне канделябр.

Ошеломленная его внезапным и безмолвным согласием, я прикоснулась к его перчатке и взяла в руки свечу.

Мы заключили сделку без торгов и утомительных переговоров. И так он пытался мне сказать, что мы закончили.

Озадаченная такими быстрыми переменами, я отвернулась, но все же поймала себя на мысли, что хотела поставить канделябр на место. И, хоть мне и удалось добиться того, за чем я пришла, это было еще не все. Однако я так близко подобралась к тому, чтобы разжечь в нем огонь эмоций и напомнить о настоящем Эрике, что, может быть, было еще не поздно. Или, наоборот, слишком рано пытаться снова. Но я не хотела лгать самой себе, поэтому помимо слов припасла другое оружие.

– Есть еще кое-что, – промямлила я неуверенным голосом. – Я хочу, чтобы ты снял маску. Хочу поговорить без нее. И хочу увидеть твое истинное лицо.

– Это и есть мое лицо, – прошипел он, медленно оборачиваясь ко мне и демонстрируя жуткие прорези для глаз.

– Нет, это не так, – настаивала я, ощущая нехватку воздуха в сжимающейся груди. – Я видела твое настоящее лицо. Ты сам его показал.

– Сны были ложью, – отрезал он.

– Я и не говорю о снах.

Внезапно наступила тишина.

Тяжело вздохнув, я приготовилась к тому, чего обещала не делать. Но еще давно, в том сне, полном роз и сожалений, я дала ему еще одно обещание.

Отвернувшись от меня, он не мог пошевелиться.

И, несмотря на мои опасения, я легко запомнила эту песню. Мне даже не пришлось напрягаться. Но что же мелодия? А с ней мы уже были хорошо знакомы.

Резко обернувшись, рукой, облаченной в перчатку, он крепко сжал помятый, запачканный кровью пиджак, а его темно-малиновый цвет в свете канделябра переливался черными блестками. Сделав шаг навстречу, мне показалось, что крови стало меньше, а сам Эрик, выпрямив спину, бросил на меня грозный сверкающий взгляд.

Я сделала шаг вперед. А потом еще один. Но спустя мгновение замерла в диком восторге от его дивного голоса, рассеивающего непроглядную тьму.

Собравшись с духом, я подошла к нему еще ближе, и наши голоса слились воедино. А затем, когда я оказалась с ним на небезопасном расстоянии, мои чувства каким-то образом начали залечивать его рану и, неожиданно, малиновое пятно бесследно исчезло.

Отражение полыхающего огня в его маске напомнило мне о существовании непроходимого барьера.

Невольно я подняла руку и, как следует замахнувшись, сорвала его серебряную маску.

Это было легко. Но потом все пошло не по плану.

В ужасе от случившегося, разъяренный Эрик поспешил увернуться и, задрав длинный подол плаща, со всей силы отшвырнул канделябр. Подвал погрузился в кромешную тьму, а затем его жесткий кулак в облегающей перчатке сжал мое запястье, которым я удерживала ненавистную маску. Вопреки дикой боли, я вцепилась в холодный металл и решила не отдавать его во что бы то ни стало.