Седьмая повесть, «Книга о сэре Ланселоте и королеве Гвиневере» скомпилирована Мэлори из романа Вульгаты «Смерть Артура» и еще нескольких французских сочинений, изрядно дополненных его собственной фантазией. Там описывается развитие романа между королевой и Ланселотом, которые пускаются во все тяжкие и несколько раз чудом избегают разоблачения. Стареющий король ничего не хочет видеть и вообще устраняется от дел — как во многих произведениях артурианы, в этой части книги он почти отсутствует. Только в восьмой книге, «Плачевнейшей повести о смерти Артура Бескорыстного», состоится его последний трагический выход на сцену в ходе погубившего Логрию междоусобного конфликта. Мэлори с горечью описывал то, что видел сам — как прежние союзники оказываются врагами, отцы и сыновья бросаются друг на друга с оружием, а на залитом кровью поле битвы правят бал мародеры.

Обаяние созданного автором «Смерти Артура» пышного и трагического мира оказалось таково, что с тех пор им вдохновляются едва ли не все художественные переработки артуровских легенд. Первое издание книги получило широкую популярность, и еще при жизни Кэкстона (умершего в 1491 году) она несколько раз допечатывалась, о чем говорят различия между уцелевшими экземплярами. Этому помог возросший интерес к досаксонской истории Британии, связанный с приходом к власти валлийского рода Тюдоров. На знамени основателя династии Генриха VII красовался красный дракон — символ Уэльса, упомянутый Гальфридом. Генрих считал себя потомком последнего «короля бриттов» Кадвалладра, а заодно и Артура. Артуром он назвал своего первенца, однако юный принц умер в 1502 году, едва достигнув порога совершеннолетия. Наследником трона стал его брат, будущий Генрих VIII, при котором Англия окончательно перешла из средневековья к Новому времени. А Король прошлого и грядущего тем временем продолжал свое призрачное странствие от одного века к другому, неузнаваемо меняясь — и обретая бессмертие.

В современной околонаучной литературе и романах фэнтези имя Артура неразрывно соединено с Граалем, поэтому нам придется рассмотреть эту тему — притом что даже средневековая артуриана не усматривает прямой связи между королем и волшебным предметом, дающим счастье, исцеление и долгую или даже вечную жизнь. Прообраз этого предмета ученые находят в таинственном «котле изобилия» кельтской мифологии, который принадлежал ирландскому богу Дагде. Этот котел давал каждому из пришедших на пир героев (очевидно, в загробном мире) его любимую пищу, причем в любых количествах: он считался одним из Четырех сокровищ Ирландии, наряду с копьем Луга, мечом Нуаду и камнем Лиа Фаль, который кричал, когда на него становился законный король острова.

Тот же котел появляется в валлийской повести «Бранвен, дочь Ллира», где им владеет великан-ирландец Лласар Ллесгигневидд. Во время битвы с бриттами «ирландцы разожгли огонь под оживляющим котлом и принялись бросать туда мертвые тела, пока котел не наполнился, и на следующее утро мертвые воины стали такими же, как раньше, кроме того, что не могли говорить»(1). По-видимому, за тем же котлом Артур и его люди отправились в подземное царство в поэме «Богатство Аннуина»:

Из того же ряда упомянутый в «Килухе и Олвен» волшебный ларь (mwys) Гвиддно Гаранхира — «во время праздника трижды девять людей находят в нем любую пищу, какую пожелают»(2). Другую роль играет котел в уже известной нам «Истории Талиесина» — ведьма Керидвен варит в нем зелье мудрости, по ошибке выпитое юным Гвионом. Этот предмет занимал видное место и в кельтском религиозном культе, о чем говорит знаменитый котел из Гундеструпа, найденный в 1891 году в Дании и украшенный мифологическими сюжетами — в том числе сценой оживления воинов путем их бросания в кипящую воду.

Проникновение христианства в кельтские земли естественным образом привело к соединению образов волшебного котла и чаши причастия — одного из главных образов новозаветной символики. О ней с небольшими изменениями повествуют три синоптических Евангелия: «И взяв чашу, благодарив, подал им; и пили из нее все. И сказал им: сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая»(3). Чаша, из которой Христос и апостолы пили вино на Тайной вечере, стала прообразом литургических сосудов всякой христианской церкви. Среди верующих между тем распространялась легенда, что та самая, первая чаша сохранилась: одни видели ее в Риме, другие — в Антиохии, третьи — в Константинополе. Как любую реликвию, ее окружили легендами: одна из них повествовала, что именно в эту чашу тайный ученик Христа Иосиф Аримафейский собрал кровь распятого Спасителя.

Трудно сказать, когда и как тема чаши впервые встретилась с циклом артуровских преданий. В литературе самым ранним свидетельством этой встречи стал уже упомянутый роман Кретьена де Труа «Персеваль», начатый около 1185 года. Роман посвящен не Марии Шампанской, как остальные произведения Кретьена, а графу Фландрии Филиппу Эльзасскому. В 1150 году отец последнего Тьерри привез из Святой земли хрустальный сосуд, в котором помешался кусок ткани, будто бы пропитанный кровью Спасителя. Сосуд был помещен в специально выстроенный храм Святой крови Христовой в центре фламандской столицы Брюгге; не исключено, что граф заказал роман о нем популярному литератору для привлечения в город паломников. Задача была выполнена — в Брюгге устремились все, кто не мог добраться до Иерусалима, что способствовало не только обогащению графского семейства, но и росту популярности произведений Кретьена.

Героя романа зовут Персеваль, и он является сыном вдовы — не раз отмечалось, что этим именем называли себя приверженцы ряда сект и ересей, а позже оно перешло к масонам. Покинув мать, юный Персеваль отправляется на поиски приключений и однажды попадает в замок, возле которого богато одетый человек удит в реке рыбу. Вечером Король-Рыбак, как все называют незнакомца, приглашает гостя на пир, во время которого в комнату вносят окровавленное копье, а за ним — Грааль. Кретьен никак не характеризует этот предмет, говоря только, что его несет «очень красивая, стройная и нарядная» дева, и что он «сделан из чистейшего золота» и украшен «разными каменьями, самыми богатыми и драгоценными, какие только можно было найти на суше и на море». Видя это, Персеваль промолчал, боясь прослыть неучтивым, и не задал вопроса о Граале, которого от него ждали — этот вопрос мог бы снять заклятие, лежащее на замке и его хозяине, страдающем тяжкой и неизлечимой болезнью. Продолжив путь, юноша узнает у отшельника, брата Короля-Рыбака, что в Граале находятся Святые Дары, которые не только питают хозяина замка, но и на время исцеляют его боль. Вдобавок отшельник сообщает, что Персеваль сам принадлежит к семейству хранителей Грааля и Король-Рыбак — его дядя. Узнав об этом, юноша клянется не прекращать поисков, в которые включаются и другие рыцари Артура, прежде всего Гавейн.

На этом роман Кретьена, как уже говорилось, обрывается. Он так заинтриговал читающую публику, что за полвека было создано не менее четырех его продолжений. Автором первого из них традиционно (и без особых оснований) считается поэт-рыцарь Вошье де Денен. Его сюжет помимо упомянутой уже вставной повести о короле Карадоке состоит из разнообразных приключений Гавейна, который попадает в замок Грааля и пытается починить найденный там сломанный меч — но сделать это может только тот, кому под силу снять проклятие с Опустошенной земли. Гавейн терпит неудачу и уезжает; то же происходит во время второй его попытки проникнуть в замок Грааля. Он узнает, что меч сломался, когда им убили короля, чье тело он видит в замке — это и навлекло на страну проклятие. Все это объясняет ему брат покойного, страдающий от неизлечимой раны, но на середине рассказа Гавейн засыпает — и просыпается на утесе, стоящем над морем.