Тут отец снова усаживается в кресло и перегибается через стол.

- Что за такая блажь? Я посмотрел фото, ничего в ней особенного нет. Девчонка, как девчонка. Нищая, голодранка. Да, пусть смазливая, но мало ли таких? И ради нее ты готов пожертвовать спокойствием своих родителей, своим спокойствием и благополучием всей семьи?

Отец встает, отталкиваясь от стола, и подходит к окну.

- Ты хоть знаешь, какие проблемы в бизнесе у меня начались после этого дурацкого расторжения союза? А что будет, если журналисты пронюхают о том, с кем теперь якшается сын самого Градова?

Вначале я пытаюсь себя сдерживать. Но чем дальше, тем сильнее заводят меня слова отца. А когда он начал оскорблять Стасю…

Понимаю, прекрасно понимаю, что он только этого и добивается, вывести меня из себя. Но уже ничего не могу поделать. Какая разница, если в итоге все равно все будет по его?

Пока что по его.

Потому что в итоге, он не сломает меня. Я не хочу, чтобы его эксперимент удался.

Но сейчас, сейчас выскажу ему все, что думаю.

- Тебе только и важно, что мнение журналистов и друзей, на семью тебе плевать, - говорю я, поднимаюсь с кресла и подхожу к нему, - только это тебя и волнует, да?

- Как ты можешь так говорить? Я забочусь обо всех нас.

- В гробу я видел твою заботу. Ясно тебе?

- Влад, держи себя в руках, мы цивилизованные люди!

Но меня уже несет.

Все во мне кипит, и я высказываю отцу все, что думаю о нем и его гребаных методах воспитания. И о том, с какого хрена он винит в смерти Кира меня. Он виноват не меньше, раз не смог уследить за своим сыном. Потому что бизнес и место в депутатском кресле всегда стояли для него на первом месте, даже тогда, на отдыхе.

- Ты видел, как мне было плохо тогда, - ору я, - как я сходил с ума и не знал, как дальше жить. И что ты сделал? Что? Что сделал? Ничего. Хуже, чем ничего. Ты, вы с матерью, не придумали ничего лучше, чем обвинить во всем меня. Просто потому, что я остался жив. Потому что как я посмел жить, в то время как его не стало. Было бы лучше, если бы я утонул тогда вместе с ним. Потому что тогда вы бы не смогли переложить всю ответственность за случившееся на кого-то другого!

- Ты не понимаешь, о чем говоришь! – рявкает отец.

- Да неужто?

- Ты вообще должен быть благодарен мне за все, что я для тебя сделал и делаю сейчас! За все, что ты получил. За все! Образование, уровень жизни! За все ты должен быть благодарен только мне! А вместо этого ты спутался с грязной девкой, которая живет на помойке и…

Я набрасываюсь на отца и бью его в челюсть со всей силы. И тут же бью снова, а потом снова. Мне плевать на то, что за дверью стоит охрана, плевать на последствия.

Но он больше не скажет ни одного слова против Стаси, он больше не скажет.

Дверь с шумом распахивается.

На меня набрасывается сразу четверо вооруженных дубинками охранников и оттаскивают от отца.

А потом я получаю удар за ударом.

Но я не чувствую боли.

Все, о чем могу думать сейчас, это о том, что хочу его убить.

Я хочу его убить!

- Ты, ублюдок! Скажи спасибо, что я принял тебя как родного сына и воспитывал все это время, как своего собственного. Но сейчас...сейчас ты переходишь границы! Видит бог, я терпел достаточно!

Отец разбитым лицом склоняется надо мной и это последнее, что я вижу и слышу, прежде, чем погрузиться в темноту.

Стася

Я выхожу из автобуса, прощаюсь с Сашей, который зачем-то увязался со мной прямо до моего нового места жительства (якобы друг живет неподалеку, вот так совпадение), и натыкаюсь глазами на вывеску супермаркета. В голове сразу же зреет великолепный план.

Я накуплю продуктов и приготовлю для нас с Владом ужин.

В хозяйственном отделе мне на глаза попадается набор красивых праздничных свечей, и я непроизвольно тянусь к ним. Вдруг решаю, что это будет не просто ужин, а романтический ужин.

Самый настоящий романтический ужин, как в фильмах.

Уже представляю, как удивится, и, я надеюсь, обрадуется Влад, когда придет домой и увидит накрытый мной стол, свечи.

Он точно обрадуется.

Немного подумав, я беру даже бутылку вина.

Мы сядем ужинать с ним и примемся болтать обо всем.

А потом, когда вместе уберем со стола, мы выйдем на балкон, чтобы полюбоваться на звезды.

Влад подойдет со спины и обнимет. Уткнется носом в мои волосы, пройдется по шее, вызывая мириады мурашек. Скажет на ушко что-нибудь приятное, например, как он меня любит.

Пока что он прислал только голосовое.

Его я прослушала уже раз двадцать. Но так хочется услышать это еще раз, уже лично от него.

А потом он развернет меня лицом к себе и поцелует. Конечно, поцелует, он не сможет удержаться.

А я буду обнимать и целовать его в ответ.

Дальше мои фантазии пока не заходят, но где-то на уголке сознания я все же смутно осознаю, уже не в первый раз, что мне бы хотелось большего с ним. Только теперь эта мысль звучит в моей голове отчетливее.

Я готова зайти дальше. Я хочу этого.

И, повинуясь порыву, я присылаю ему ответное голосовое, что тоже люблю его. Очень сильно люблю. И очень, просто очень сильно жду встречи. Что у меня будет сюрприз для него, который ему точно должен понравиться.

Пока оно висит в непрочитанных, но, возможно, он прочитает его, как только освободится.

* * *

Стол накрыт ровно к семи. Я смотрю на время и жду Влада. Пока что его нет, и телефон по-прежнему выключен.

Странно.

Хотя, он же не сказал точно, во сколько закончатся эти его дела.

Ничего, подожду еще.

Я буду ждать, сколько нужно, лишь бы с ним все было хорошо, и он поскорее вернулся домой.

Глава 40

Звонок в дверь раздается после восьми, когда мое нетерпение достигает самого пика.

Я побыстрее зажигаю свечи и несусь открывать, не задумываясь о том, что у Влада должны быть свои ключи.

Некоторое время вожусь с замком, после чего распахиваю дверь и… с недоумением взираю на Сашу.

Сказать, что я удивлена, это ничего