– А тебе не кажется, что присяжные уже сыты тобой по горло? – спросил Джемм.

– Это что, твоя стратегия? – парировал Банион. – Нагнать на них такую смертную тоску, чтобы они признали меня невиновным?

Джемм открыл было рот для очередной индейской мудрости, но Банион остановил его движением руки, дав понять, что не в состоянии переварить больше ни одного изречения излюбленного Джеммом шошонского[98]философа, каким бы чертовски мудрым тот ни был. Джемм любил выставлять напоказ свое происхождение, несмотря на то, что в его внешности не было ровным счетом ничего индейского. Вместо обычного галстука он носил ковбойский галстук «боло»[99]с зажимом в виде медвежьей лапы, ковбойскую шляпу и сапоги, сшитые из кожи ящерицы-ядозуба. У себя дома, в Айдахо, он держал пуму-кугуара, а также охотился на лосей в Скалистых горах с луком и стрелами, снабженными кремниевыми наконечниками, собственноручно выточенными его чувственно-неотразимой супругой Блисс. По слухам (которые он, кстати, не опровергал), в тайнике у себя в кабинете Джемм хранил череп самого Кастера.[100]Перед каждым процессом он постился и ходил в выстроенную на заднем дворе индейскую парильню,[101]чтобы как следует подготовиться к предстоящей схватке.

Разумеется, его братья по цеху догадывались, что все эти яркие побрякушки – всего лишь приманка для журналистов, перед которыми Джемм почтительно расшаркивался. И они платили ему той же монетой. И в самом деле, какого адвоката скорее предпочтет пресса – того, кто цитирует судью Брандейса[102]и играет в гольф, или того, кто на досуге убивает из лука огромных рогатых лосей и заявляет, что он – прямой потомок Сидящего Быка?[103]Неотразимое обаяние Джемма и его искрометный юмор позволили ему стать ведущим собственного телешоу, недвусмысленно названного «Лучший защитник», которое, правда, вскоре прекратило свое существование по причине чрезвычайно низкого рейтинга. Однако Джемм не сдавался, мечтая заполучить шоу назад, ведь его все реже останавливали на улице с просьбой дать автограф.

Несмотря на скептические усмешки коллег, Джемм считался одним из лучших адвокатов по уголовным делам. Если в минуту слабости вам, не дай бог, случилось бы замочить свою дражайшую половину, или быть замешанным во многомиллионной растрате, или сбросить в ближайший водоем токсичные отходы, Джаспер Джем стал бы вашим единственным спасением. Он умел находить общий язык с присяжными. Кто, кроме Джемма, смог бы убедить жюри присяжных, что когда его клиент, Трэйси Ли Бодро, взорвал ядерный объект в Джероме, штат Теннесси, действиями того руководило ЦРУ при помощи вживленного в грудь электрокардиостимулятора? Когда речь заходила о правительственных заговорах, Джемм не знал себе равных. То-то он развернулся бы, подвернись ему подобное дело.

Шла восемнадцатая неделя процесса. Джемм произнес пламенную вступительную речь, в которой намекнул, что правительство само взорвало «Селесту», чтобы обеспечить ВПК минимум год бесперебойной работы… «Протестую!» – то и дело истерически выкрикивал обвинитель. В общем, речь Джемма была далека от шедевра; да и сам процесс едва ли напоминал драму. Откуда только берутся все эти душещипательные сюжеты, недоумевал Банион.

Стратегия Джемма, помимо «обычного» превращения присяжных в отупелых зомби, которыми он мог вертеть по своему усмотрению, заключалась в том, чтобы: а) оспаривать все, что говорит обвинитель, включая «доброе утро, дамы и господа»; б) отвергать обвинение в умышленном убийстве; в) посеять в головах присяжных сомнения в том, что его клиент виновен в государственной измене. Последний пункт был самым серьезным из пятидесяти восьми предъявленных обвинений, ибо предусматривал смертную казнь.

НАСА еще предстояло выяснить, что именно послужило причиной взрыва «Селесты». Задачка была не из простых, поскольку станция разлетелась на мелкие куски. На данный момент их интересовал механизм самоуничтожения, который, по идее, должен был сработать в случае серьезной неполадки. Разумеется, он не был запрограммирован на взрыв вследствие того, что президент Соединенных Штатов нажмет на пусковую кнопку.

Взрыв станции повлек за собой радиоактивное загрязнение атмосферы. Проигравший выборы экс-президент оказался втянутым в нескончаемую тяжбу с НАСА, обвинявшим его в том, что он якобы приказал сдвинуть дату запуска. Высшее руководство НАСА с позором отправили в отставку. А теперь настал черед Баниона расплачиваться по счетам.

Изначально ему был предъявлен целый список обвинений: начиная от призывов к насилию и заканчивая подстрекательством к мятежу, уничтожению объекта федеральной собственности, умышленному убийству, и прочее, и прочее. Некий мистер Ньюберт Фигг семидесяти двух лет от роду, пенсионер, бывший работник апельсиновой плантации из близлежащего городка Оналола, отправился на мыс Канаверал, чтобы поглядеть, «из-за чего весь этот шум», рассказывала потом безутешная вдова. Когда «Селеста» взорвалась, у мистера Фигга случился третий и последний в его жизни сердечный приступ. Американское правительство – ибо именно Американское правительство выступало против Джона Оливера Баниона, – жаждало повесить на него решительно все, включая сердечный приступ. Дело в том, что, сформировав Народную Армию, Банион нарушил общественный порядок, что и стало причиной сердечного приступа бедного мистера Фигга, а затем и его смерти.

Джемм ни секунды не сомневался: ему удастся убедить присяжных в том, что Банион не сговаривался с полумиллионной ратью своих сторонников об умерщвлении не в меру любопытного старичка с многолетней историей болезни сердца.

Более серьезную проблему представлял собой бывший мозговой центр Баниона – доктор Фалопьян и полковник Мерфлетит. Ускользнув от правосудия, они подались в Москву, где были приняты как герои. Коварное русское правительство встретило их с распростертыми объятиями, назначив советниками президента по инопланетным делам. На Баниона (а заодно и на Скраббса) все смотрели как на людей, которым не удалось улизнуть. Таким образом, правительству удалось отвести от себя шквал народного негодования. Оно быстренько инкриминировало Баниону государственную измену и пособничество в совершении особо тяжкого преступления, присовокупив эти обвинения к числу прочих.