Брук не выбирал выражений, высказываясь о ком бы то ни было, и в особенности об этом человеке. «Я не слишком высокого мнения о Роне Поле», — сказал он. Взгляды Пола на внешнюю политику Брук охарактеризовал как «почти инстинктивно антиамериканские». В ходе кампании 2008 года Пол заявил, что внешняя политика США способствовала атакам 11 сентября, а однажды даже написал, что «истинные причины[226] либо отрицаются, либо игнорируются: это — нефть, создание неоконсервативной империи и поддержка Америкой Израиля в конфликте с палестинцами».[227]

«Еще я подозреваю, что в глубине души он — анархист, хотя доказать этого не могу», — сказал Брук. Отношение Пола к религии также не вызывало у Брука восторга. Ему казалось, что Пол на самом деле вовсе не верит в пользу отделения Церкви от государства. «С его мнением по поводу абортов[228] мы никак не можем согласиться», — сказал Брук. Поэтому, в общем, «я просто не считаю его человеком, заслуживающим доверия».

Отношение к религии также повлияло на весьма смешанные чувства Брука по отношению к Гленну Беку, программу которого на канале «Fox» он несколько раз хвалил: «На мой вкус, он все-таки слишком религиозен. Он постоянно оправдывает религию — слишком уж оправдывает, это случается все чаще и чаще и постепенно приобретает агрессивный характер, и это сильно меня беспокоит в Гленне. Еще мне кажется, что это дурно влияет на его способность воспринимать смысл ключевых понятий, необходимых для борьбы за свободу: таких, например, как права личности и нравственность личных интересов. Сомневаюсь, что он улавливает, в чем здесь суть, потому что его взгляд затуманен религией». Глава о правах личности в одной из последних его книг, по мнению Брука, «ужасна»: «Он никак не может отойти от религии. Все там переполнено Богом».

Невысокого мнения Брук и о Саре Пейлин: «По-моему, Сара чудовищна. Мне кажется, она популистка, ее политические идеи бездумны, она повторяет то, что слышала от других. В целом она мне представляется не слишком умной. Она оказалась на стороне победителей, когда все нападали на большой бизнес, на большие нефтяные и фармацевтические компании и на Уолл-стрит. Тогда это было модно, и она решила, что сможет приобрести благодаря этому какое-то политическое влияние. Но когда ей это кажется выгодным, она защищает Уолл-стрит. Поэтому Сару Пейлин я вовсе не уважаю». По поводу ее перспектив в 2012 году он был настроен скептически: «Сомневаюсь, что она примет участие в выборах, а если вдруг примет, ее быстренько вышвырнут».

Более того, ему было вовсе наплевать на усилия республиканцев по выдвижению своего кандидата. «Думаю, все будет выглядеть тускло, — сказал он. — Республиканцы за что боролись, на то и напоролись. У них не будет интересного кандидата. Полагаю, все пройдет невероятно скучно». Ему бы хотелось увидеть в числе кандидатов кого-нибудь похожего на Митча Дэниелса, губернатора Индианы, которого в 2011 году выдвинули возможным кандидатом от правого крыла республиканцев.

Дэниелс известен своей антипатией к социальным проблемам, проистекающим от сокращения правительственных программ. Подобное отношение, естественно, привлекает рэндианцев. Бруку хотелось видеть кандидата, который «отставит в сторону религиозные и социальные проблемы и сосредоточится на более важных экономических и политических задачах». Беда лишь в том, говорил Брук, что «Митч Дэниелс лишен личного обаяния, и у меня такое предчувствие, что в этот раз его не выдвинут».[229]

Митт Ромни? «Он кошмарен. Он внедрил в Массачусетсе Obamacare — Федеральный закон о защите пациентов и доступном медицинском обслуживании. По моему мнению, это просто убийственно. Как можно представлять республиканцев, которые против Obamacare, если ты сам способствовал внедрению этой программы?» По поводу Рэнда Пола у Брука были те же сомнения, что и по поводу его отца, за тем исключением, что он не знал, каковы взгляды Рэнда на внешнюю политику, но полагал, что, вероятно, они были несколько лучше, чем у отца. Брука ошеломило, когда Рэнд Пол резко выступил против абортов. «Меня беспокоит его религиозность и та степень государственного вмешательства, какую он допускает, — сказал Брук. — С другой стороны, он — единственный человек в Конгрессе, у кого хватит духу встать и сказать: „Сокращение, предложенное республиканцами, — просто шутка. Нам надо сократить на полтриллиона долларов, никак не меньше“». Брук нисколько не расстроился, когда Пол пошел на попятную в своем противодействии Закону о гражданских правах 1964 года. «Он же политик», — извиняющимся тоном произнес Брук.

Брук чувствовал, что «Движение чаепития» все еще не выработало четкого плана действий. На самом деле он даже не рассматривал его как движение, поскольку «Чаепитие» раздирала внутренняя борьба, и в нем не было объединяющей идеи. «Люди пробуют разные подходы, — сказал Брук. — Понятия не имею, за что они борются». Но все же он воспринимал «Чаепитие» положительно, как «группу американцев, которые встали и сказали: „Хватит уже. Правительство стало слишком большим“. Представьте, что этого не случилось бы. Было бы крайне печально. Но их борьба доказывает: то, что Айн Рэнд называла „американским смыслом жизни“, все еще живо, все еще существует. Американцы терпят вмешательство правительства в их жизнь лишь до определенного предела».

Чего им не хватает, сказал он, возвращаясь к теме, поднятой им же на собрании в отеле «St. Regis», так это «интеллектуального обоснования того, во что они верят. У них его попросту нет. Они ищут его, но пока не находят. И, разумеется, существует опасность, что они получат это интеллектуальное обоснование от людей, подобных Гленну Беку, и от религиозных правых.

Как бы мне хотелось, чтобы это интеллектуальное обоснование они получили от Айн Рэнд».

«Это же борьба, — сказал он. — У нас весьма ограниченные ресурсы по сравнению с религиозными правыми. Но мы делаем все, что возможно, пытаясь напитать „Чаепитие“ как можно большим количеством хороших идей».

Поэтому Брук поднимается на трибуны и выступает перед разными группами «Движения чаепития», ив 2011 году трижды выступал на саммите «Чаепития» в Фениксе. Один раз — перед всеми 1800 делегатами и дважды — перед аудиторией в 200 человек с лекцией о книге «Атлант расправил плечи». «И каждый раз, — сказал Брук, — мне аплодировали стоя».

На слете «чайников» Брук успел познакомиться с Марком Меклером. Это случилось вскоре после того, как я брал у Меклера интервью. Брук знал о его религиозных заморочках, знал, что они имеются у многих участников «Чаепития». Но это нисколько его не беспокоило. «Я считаю, сколько бы они ни впитали в свою систему от Айн Рэнд, все равно это прекрасно. Если они впитают ее полностью, это будет просто отлично. Но если они возьмут хотя бы что-то, это будет лучше, чем если они не возьмут ничего». Так что, хотя объективизм Института Айн Рэнд оставался «закрытым», как сказал Дэвид Келли, это не имело никакого значения, когда речь шла о союзниках извне. «Чайники», либертарианцы и прочие полезные спутники совершенно точно признавались институтом как союзники.