– Сказать спасибо? – Тика отстранилась, ее лицо живо зарделось. – Ну нет! Лучше бы она сгорела вместе со всей Утехой! Тогда бы нам хоть не приходилось их здесь принимать… Лучше бы она сгорела! Сгорела!.. – Девушка осела на пол, безудержно рыдая. Отик только вздыхал.

– Знаю, девочка. Что поделаешь, – повторил он.

Тика была одета в белую блузку с рукавами-фонариками. Она всегда ревниво следила за тем, чтобы эта блузка – ее любимая – была опрятна и белоснежно чиста. Но теперь, как и все в разоренной Утехе, она была засалена и сверху донизу в саже…

На город напали без предупреждения…

Вот уже несколько времени в Утеху стекались обездоленные беженцы-северяне, рассказывавшие всякие ужасы о крылатых чудовищах, которые сеяли повсюду разрушение и смерть. Но Хедерик, Высокий Теократ, без устали уверял горожан, что Утехе не грозила никакая беда. И люди верили ему – верили, потому что хотели поверить.

А потом наступила ночь, когда прилетели драконы.

В тот вечер в гостинице было полно народу: «Последний Приют» остался единственным местом, где можно было посидеть спокойно, не думая о штормовых тучах, стеной стоявших у северного края небес. Огонь ярко горел в очаге, эль был превосходен, жареная картошка со специями – восхитительна. Но даже и сюда проникало зловещее дыхание внешнего мира: все только и говорили, что о войне.

Хедерик проливал в растревоженные души бальзам.

– Мы ведь не безмозглые храбрецы-северяне, вздумавшие противиться мощи Повелителей Драконов, – возвещал он, взобравшись на стул. – Повелитель Верминаард лично прибыл в Гавань и заверил Совет Высоких Искателей, что желает лишь мира. Он испрашивал разрешения провести свои армии через наш город: он идет походом на юг, на эльфийское королевство. И я желаю ему победы!

Хедерик сделал паузу, внимая жидким аплодисментам.

– Мы слишком долго терпели эльфов Квалинести. Пусть же Верминаард загонит их назад в Сильванести или откуда там они вообще пришли! Скажу вам даже больше… – Хедерик вошел в раж, – следует ждать, что иные из наших юношей пожелают присоединиться к армиям великого полководца. О да, он великий полководец! Я видел его. И он могущественный жрец: я лицезрел творимые им чудеса. Под его рукой нас с вами ожидает новая эра. Мы прогоним с нашей земли эльфов, гномов и других инородцев. Мы…

Снаружи донесся низкий, глухой гул, подобный далекому реву прибоя. Воцарилась тишина. Все озадаченно прислушивались, пытаясь сообразить, что могло послужить источником подобного звука. Хедерик раздраженно озирался, заметив, что аудитория отвлеклась. Рев нарастал, приближаясь. Внезапно гостиница погрузилась в густейшую, кромешную тьму. Кто-то вскрикнул. Многие бросились к окнам, ища прозрачные вставки в цветных витражах.

– Надо спуститься вниз и узнать, что происходит, – предложил кто-то.

– Такая тьма, что и ступеней не разглядишь, – проворчал другой голос.

И тут мрак рассеялся.

За стенами гостиницы взорвалось страшное пламя. Волна жара, ударившая в здание, вышибла окна, осыпав осколками стекла находившихся внутри. Могучий валлин, который не могла поколебать ни одна буря, закачался и застонал. Гостиница накренилась. Столы начали опрокидываться. Скамейки ехали по полу и с треском врезались в стены. Хедерик потерял равновесие и свалился со стула. Из камина полетели горящие угли. Свечи, упавшие с перевернутых столов, и масляные светильники под потолком грозили пожаром.

Шум и неразбериху прорезал ужасающий крик – крик живого существа, исполненный жестокой, кровожадной ненависти. Что-то с ревом пронеслось над крышей гостиницы. Хлестнул порыв ветра, и стена пламени, вставшая на юге, озарила ночь.

Тика выронила поднос с кружками и вцепилась в стойку, пытаясь устоять на ногах. Вокруг нее кричали и визжали люди – кто от боли, кто от страха.

Утеха горела.

Жуткий оранжевый свет залил комнату сквозь разбитые окна. Облака дыма и гари вплывали снаружи. Ветер нес запах горящего дерева и с ним другой, гораздо более страшный – горелого мяса. Задыхаясь, Тика подняла голову – и увидела языки пламени, лизавшего сучья могучего валлина, на которые опирался потолок. Восковая полировка шипела и трещала в огне.

– Туши огонь!.. – отчаянно закричал Отик.

– Наша кухня!.. – завопила кухарка, вылетая из вращающихся дверей. Платье на ней тлело. Позади женщины плотной стеной взметнулся огонь. Тика схватила кувшин эля и выплеснула на кухарку, промочив ее до нитки. Та упала на стул и истерически зарыдала.

– Спасайся, кто может! – раздался крик. – Сгорим!..

Хедерик, отталкивая прочь раненых, одним из первых добрался до двери. Выбежав на открытую площадку, он схватился за перила и потрясенно остановился. На севере горели леса; пламя пожара освещало согни марширующих нелюдей, отражаясь от кожистых крыльев. На глазах у пораженного ужасом Искателя драконидская пехота вступала в Утеху. А над их головами летели страшилища, словно сошедшие со страниц детских сказок…

Драконы!

Пятерка алых бестий кружилась над горящей Утехой Один за другим они ныряли вниз, насылая магическую тьму, поджигая огненным дыханием квартал за кварталом С ними невозможно было сражаться. Тьма не давала ни нацелить стрелу, ни замахнуться мечом…

Что было дальше. Тика помнила плохо. Она твердила себе: «Горим, надо спасаться», – но гостиница была ее домом, ее родным домом, и она оставалась на месте, пока от жара полыхающей кухни не стало больно дышать. Пламя готово было перекинуться и на общую комнату, но тут кухня с треском рухнула вниз. Отик с официантками заливали огонь элем и наконец сумели-таки его погасить.

Когда с огнем было покончено, Тика занялась ранеными. Отик трясся и плакал, повалившись на пол в углу. Тика отослала к нему одну из официанток, сама же занялась другими пострадавшими. И трудилась над ними несколько часов подряд, запрещая себе смотреть в окно, не допуская в сознание жуткие звуки разрушения и смерти, доносившиеся снаружи.

Потом до нее дошло, что раненых было что-то слишком уж много: на полу лежало больше народу, чем было в гостинице к моменту нападения. Плохо соображая, что к чему, она посмотрела на дверь. В гостиницу входили все новые и новые люди. Жены тащили мужей. Мужья несли на руках жен. Матери прижимали к себе умирающих детей…

– Что происходит? – спросила Тика стражника Искателей, стискивавшего ладонью пробитое стрелой плечо; за его спиной теснились еще люди. – Почему все идут сюда?..

Стражник тупо посмотрел на нее полными боли глазами.

– Больше нет ни одного дома, – пробормотал он. – Все горят… все…

– Нет!.. – Тика обмякла, коленки у нее задрожали. Но тут стражник потерял сознание, и ей пришлось подхватить его и опять забыть о себе. Последним, что ей запомнилось, был силуэт Хедерика, все еще стоявшего на крыльце и смотревшего неподвижными глазами на охваченный пламенем город. Слезы катились по его закопченному, измазанному сажей лицу.