«Артиллерийский удар, — писал Иван Исаевич, — нанесенный по обороне противника за Одером, ни с чем нельзя было сравнить. Даже если вспомнить битву на Курской дуге, участником которой мне тоже довелось быть, то мощь этого удара была намного сильнее, чем в сражении на курском плацдарме. Земля содрогалась от несмолкаемого пушечного гула, грохота «катюш», бомбовых ударов. Одновременно зажглись прожектора, которые были расставлены через каждые 200 метров. Их разящие, направленные на вражеские окопы лучи ослепляли, деморализовывали и подавляли гитлеровских солдат и офицеров… Большинство из взятых в плен солдат и офицеров показали, что освещение наших прожекторов они восприняли как новый вид советского оружия…

В полдень 22 апреля передовые части 3-й ударной армии ворвались на окраины немецкой столицы. Первыми среди них были солдаты и офицеры 79-го стрелкового корпуса… 525-й стрелковый полк под командованием подполковника Николаева первым вступил в столицу фашистского рейха — Берлин… В этот день командование и политотдел поручили группе самых смелых и отважных воинов преодолеть полосу заградительного огня противника и водрузить знамя, врученное полку от имени Военного совета, на крыше самого высокого здания в районе Панков. Возглавить эту историческую операцию было приказано партийному организатору 525-го полка капитану Магомед-Саламу Умаханову. Группа Умаханова, в которую входили отличившиеся в боях с немецко-фашистскими захватчиками воины Аркадий Булатов, Георгий Полупатов, Владимир Попов, Роман Миних, задание выполнила успешно».

Это было первое поднятое над Берлином Красное знамя. Об этом факте писал журнал «Советский Дагестан», (№ 1 стр. 22, 1970 год). Потом поднимались и другие знамена.

Перед контрразведчиками 79-го стрелкового корпуса стояли нелегкие задачи по розыску и задержанию немецких военных преступников, кадровых сотрудников нацистских спецслужб — абвера, гестапо, СД, их агентов и пособников. Надо отметить, что разыскные группы корпуса, руководимые Клименко И. И., первыми ворвались в логово Гитлера — Имперскую канцелярию. Нужно было как можно скорее обследовать все помещения бункера и прилегающие к нему территории с целью обнаружения международных преступников и главное — самого фюрера. Москва требовала ответа на вопрос: «Где Гитлер?»

Именно благодаря проявленному подполковником И. И. Клименко высокому профессионализму и усилиям оперативного состава приданных ему войсковых подразделений удалось тогда установить место захоронения Адольфа Гитлера и его пассии — любовницы, ставшей за несколько часов до смерти женой, Евы Браун.

Об интенсивности работы сотрудников Смерша говорят такие цифры: каждый день отдел контрразведки корпуса задерживал и отправлял в армейский фильтрационный лагерь от 200 до 300 не разоружившихся идейно нацистских политиков, офицеров и генералов.

Руководство ГУКР Смерш НКО СССР в лице генерал-лейтенанта Абакумова В. С. требовало чуть ли не по часам докладывать обстановку о результатах розыска лиц, близко стоявших к Гитлеру и способных подтвердить или опровергнуть информацию о смерти «наци номер один».

Это усилиями его подчиненных были обнаружены останки идеологического и пропагандистского «свистуна» нацизма Геббельса, его жены и ими же отравленных их шестерых детей.

Не без участия особистов 79-го стрелкового корпуса проходили также первичные допросы нацистских бонз и их прислужников: представителя главнокомандующего немецким военноморским флотом гросс-адмирала Денница — вице-адмирала Фосса, адъютанта Гитлера эсэсовца Гюнше, начальника личной охраны Гитлера эсэсовца бригаденфюрера Раттенхубера, повара Ланге, личного шофера фюрера Кемпке, врача Геббельса Кунца, техника гаража Шнейдера, технического администратора здания Имперской канцелярии инженера Цима, командира отделения войск СС по охране Имперской канцелярии обершарфюрера Менгесхаузена, помощницы личного зубного врача Гитлера Гойзерман, зубного техника Эхтмана и других.

Впервые ясную картину обстановки накануне падения Берлина в логове Гитлера обрисовал вице-адмирал Фосс, которого допрашивал и Клименко. Фашист сразу же раскрыл некоторые тайны бункера фюрера. С его слов, 20 апреля 1945 года свой день рождения Гитлер отмечал без обычных парадов и торжеств. В бункере была удручающая обстановка — царили растерянность и паника. Хорошо была слышна канонада русских. Когда в бункере собрались все главари рейха, открылась дверь кабинета виновника торжества. Сгорбленный и постаревший фюрер вышел в сопровождении рейхсминистра Геббельса, министра по выпуску военной продукции Шпеера и главного адъютанта от ВС генерала Бургдорфа. К нему подошли и поздравили только Геринг, Гиммлер, Борман, Фегелейн, Денниц, Кейтель — остальные стояли в стороне.

В этот же день в бункере прошло последнее совещание, на котором присутствовало почти все руководство рейха. Были заслушаны неутешительные доклады генералов Йодля и Кребса. Гитлер тут же обвинил генералов в бездарности и измене и выразил надежду на успех дипломатии и тут же приказал все руководство рейха поделить на три части. Он вместе с Геббельсом, Борманом, Фегелейном, Кребсом и Фоссом останется в Берлине. Руководители ВС Германии (ОКВ) Кейтель и Йодль направляются в новую штаб-квартиру. Фельдмаршалу Кессельрингу передавалась власть на юге рейха, а гросс-адмиралу Денницу — на севере.

Однако после совещания многие руководители расползлись, как тараканы, и попрятались по щелям.

«25 апреля, — вспоминал Клименко, — наши войска, наступавшие севернее и южнее Берлина, соединились, окружив 400-тысячную группировку врага… Шаг за шагом, от дома к дому пробивались к центру города наши воины… Многие дома горели, город был похож на огромный дымящийся вулкан… В Берлине началась повальная охота за всеми, кто мог носить оружие… В феврале месяце в частях начали действовать полевые суды. Их приговор — расстрел… Еще в декабре 1944 года гитлеровское командование заставило всех солдат и офицеров подписать уведомление, в котором говорилось:

«Я поставлен командованием в известность, что в случае моего перехода на сторону русских весь мой род — отец, мать, жена, дети и внуки — будет расстрелян».

Только за несколько недель по приговорам военных трибуналов было казнено 45 тысяч человек».

О штурме рейхстага, который начался на рассвете 30 апреля, много написано. Подробности — словами нашего героя:

«Только под вечер батальоны, которыми командовали старший лейтенант Самсонов, майор Давыдов и капитан Неустроев, ворвались в рейхстаг… Было утро 1 мая. Знамя Победы… реяло над Берлином. Отважные разведчики нашего корпуса Михаил Егоров и Мелитон Кантария водрузили его на исходе суток 30 апреля на купол рейхстага. Группу бойцов, которая прикрывала их, возглавлял лейтенант Берест… Военный совет армии принял решение об учреждении Знамени Победы. Таких знамен было изготовлено девять — по числу дивизий, входивших в состав армии… бой внутри рейхстага продолжался более суток… советские воины не дрогнули и продолжали добивать отдельные группы фашистов… И только в ночь на 2 мая из подвалов здания были выкурены остатки эсэсовских подразделений, примерно 1700 человек…