– О Хранительница Мудрости, мне больше нечего сказать тебе, – пробормотала она, не дождавшись ответа от Сомерин. Тот, у кого в голове еще оставалась способность соображать, не станет уходить от Хранительницы Мудрости просто так, не дождавшись разрешения. – Хранительница Мудрости Севанна не стесняется высказываться в нашем присутствии, но говорит она мало.

Великанша по-прежнему молчала, и после долгого ожидания Фэйли отважилась поднять глаза чуть выше. Сомерин как в столбняке воззрилась куда-то поверх ее головы; ее рот открылся в немом изумлении. Нахмурясь, Фэйли посмотрела назад, сделав вид, что поправляет корзинку на плече, но не заметила там ничего, что объяснило бы ей выражение лица Сомерин, – там был все тот же лагерь: темные низкие палатки Айил, а также палатки на шестах, и палатки домиком, и всевозможные виды палаток, большинство из них грязно-белого или бледно-коричневого оттенка, но встречались и зеленые, и синие, и красные, и даже полосатые. Шайдо при грабеже забирали все, что могло оказаться полезным, и никогда не пропускали ничего, что напоминало палатку.

Впрочем, у них действительно не хватало палаток для размещения всех людей, населяющих лагерь. Здесь собралось десять септов, что по оценкам Фэйли составляло более семидесяти тысяч Шай-до, и почти столько же гай'шайн. Повсюду она видела лишь обычную суету – одетых в темное айильцев, идущих по своим делам, среди пленников в белых балахонах, спешащих по чужим. Кузнец раздувал мехи своего горна перед входом в палатку, разложив инструменты на выдубленной бычьей шкуре; дети прутами гоняли стада мекающих коз; торговец выставил свой товар под навесом из желтой холстины – здесь было все, от золотых подсвечников и серебряных чаш до горшков и чайников, и все это было награблено. Высокий мужчина, держа лошадь в поводу, разговаривал с седовласой Хранительницей Мудрости по имени Масалин; по всей видимости, ему требовалось лекарство от какой-то хвори, приключившейся с животным, судя по тому как он показывал на живот своей подопечной. Здесь не было ничего, что могло заставить Сомерин раскрыть рот.

Но когда Фэйли уже собиралась повернуться обратно, она вдруг заметила темноволосую айилку, стоявшую к ней спиной. Не просто темноволосую – ее волосы были цвета воронова крыла, что являлось большой редкостью среди Айил. Даже со спины Фэйли узнала Аларис, еще одну Хранительницу Мудрости. В лагере было более четырехсот Хранительниц Мудрости, но она быстро научилась распознавать их по виду. Принять Хранительницу Мудрости за ткачиху или горшечницу было кратчайшим путем к порке.

То, что Аларис стояла как вкопанная и смотрела в том же направлении, что и Сомерин, позволив своей шали соскользнуть на землю, могло ничего и не значить, но прямо за ней Фэйли увидела еще одну Хранительницу Мудрости, которая тоже смотрела куда-то на северо-запад, шлепками подгоняя проходящих мимо людей. Это была, по-видимому, Джесаин; ее можно было назвать низенькой, если бы она не была айилкой; с густой гривой огненно-рыжих волос, от которых, казалось, можно было разжигать костер, и соответствующим характером. Масалин по-прежнему разговаривала с человеком, державшим лошадь, оживленно жестикулируя и показывая на животное. Она не могла направлять Силу, но те три Хранительницы Мудрости, которые могли, все воззрились в одном и том же направлении. Этому могло быть лишь одно объяснение: они увидели, что кто-то направляет Силу где-то на заросшем лесом горном хребте позади лагеря. Если бы подобное делала Хранительница Мудрости, это вряд ли заставило бы их так остолбенеть. Была ли это Айз Седай? Или даже не одна, а несколько? Лучше не пробуждать в себе надежды. Для этого еще слишком рано.

Сильная затрещина заставила ее пошатнуться и едва не уронить свою корзину.

– Ну что ты встала столбом? – рявкнула на нее Сомерин. – Давай иди работать. Да пошевеливайся, а не то…

Фэйли пошла прочь, одной рукой придерживая корзину, а другой подбирая юбки, чтобы не запачкаться в грязном снегу, и стараясь двигаться с максимальной быстротой, но при этом не поскользнуться и не упасть в грязь. Сомерин никогда никого не била и никогда не повышала голос. Если она изменила обоим своим правилам, лучше, пожалуй, поскорее убраться с ее глаз. Смиренно и покорно.

Вначале гордость подсказывала Фэйли держаться с холодным вызовом, спокойно отказываясь уступать притеснениям, однако здравый смысл убеждал, что это привело бы лишь к тому, что за ней станут присматривать вдвое бдительнее, чем сейчас. Шайдо, может быть, и считали гай'шайн-мокроземцев чем-то вроде скотины, но они не были совершенно слепы. Если она хотела сохранить возможность побега, то лучше, чтобы думали, будто она приняла свой плен и смирилась с мыслью о том, что убежать невозможно. А она только и думала, что о побеге. Чем скорее, тем лучше. В любом случае надо сбежать до того, как появится Перрин. Фейли ни минуты не сомневалась, что Перрин пустится разыскивать ее и в конце концов найдет – этот человек пройдет сквозь стену, если только вобьет себе это в голову! – но она должна убежать прежде, чем это случится. Фей-ли была дочерью солдата. Она знала, сколько человек у Шайдо и какие силы должен собрать Перрин, чтобы иметь возможность сразиться с ними, и она понимала, что должна вернуться прежде, чем начнется это побоище. Дело за малым – надо придумать, как ей сбежать.

Что могло привлечь внимание Хранительниц Мудрости? Может быть, какие-нибудь Айз Седай или Хранительницы Мудрости, пришедшие с Перрином? О Свет, она надеялась, что это не так, только не сейчас! Впрочем, у нее есть и другие заботы, в том числе – стирка. Она шла со своей корзиной к тому, что осталось от города Мал-дена, пробираясь сквозь нескончаемый поток гай'шайн. Те из них, кто выходил из города, несли на шестах ведра с водой, другие же несли им навстречу пустые ведра. Огромному населению лагеря требовалось огромное количество воды, доставляли ее именно так, ведро за ведром. Было легко определить, кто из гай'шайн принадлежал к прежним жителям Малдена. Здесь, на севере Алтары, их кожа была скорее светлой, чем оливковой, как у большинства алтаран-цев, среди них попадались даже голубоглазые, и все они двигались как во сне. Шайдо, взобравшиеся на городские стены среди ночи, сломили их оборону еще до того, как большинство жителей поняло, что им угрожает опасность, и горожане, казалось, до сих пор не могли поверить в случившиееся.

Фэйли, однако, высматривала вполне конкретного человека, который, как она надеялась, сегодня не был занят тасканием воды. Она искала его с тех самых пор, как Шайдо четыре дня назад разбили здесь лагерь. Выйдя за городские ворота, стоявшие настежь и припертые к гранитным стенам, она наконец увидела того, кого искала: одетую в белое женщину выше ее ростом, с плоской корзиной хлеба под мышкой и капюшоном, откинутым лишь настолько, чтобы из-под него виднелась прядь темных с рыжеватым отливом волос. Чиад делала вид, что рассматривает окованные железом ворота, которые не смогли защитить Малден, но повернулась к ним спиной, стоило лишь Фэйли приблизиться. Они постояли бок о бок, не глядя друг на друга и делая вид, что поправляют свои корзины. Двое гай'шайн вполне имели право поговорить, но никто не должен был вспомнить, что их захватили в плен вместе. За Байн и Чиад не присматривали так, как за слугами Севанны, но это могло в любой момент измениться. Почти все люди, проходившие мимо них, были гай'шайн, и к тому же родившимися по западную сторону Драконовой Стены; однако слишком многие уже научились добиваться благосклонности хозяев, передавая им слухи и разговоры. Большинство людей прилагало все усилия, чтобы выжить, а некоторые просто привыкли устилать перьями собственное гнездо при любых обстоятельствах.