Какой-то звук слева вернул меня в реальность: я услышал то ли чьи-то грузные шаги, то ли тяжелое дыхание, или же просто чувство опасности всколыхнуло меня изнутри – но, повернувшись, я наконец увидел ее источник.

Глаза у медведя разумные – так я слышал от многих охотников. И самое страшное даже не то, что перед тобой огромный дикий зверь, а то, что смотрит он прямо в глаза, пронизывая и буравя своим взглядом самую душу…

Это понял и я, когда, обернувшись, увидел совсем недалеко от себя крупного белого медведя, на появление которого в этих безжизненных местах не рассчитывал никак. Зверь стоял на камнях, метрах в двадцати позади, и в упор смотрел на меня. По-видимому, он следовал за мной по пятам уже давно – и теперь, наконец, подобрался почти вплотную. Намерения его явно были недружелюбными – весь внешний вид его говорил об этом, и, по всей видимости, он размышлял, напасть или нет. Очевидно, ему еще не приходилось раньше встречаться с человеком и незнакомый вид добычи явно смущал его, однако именно голод заставил его преследовать меня.

Как он был не похож на то грациозное создание, которое мы наблюдали плывущим с борта «Октавиуса».

Я не почувствовал леденящего ужаса, но сердце мое забилось как сумасшедшее. Медленно я попятился назад, вытаскивая один из пистолетов, а другую руку положив на эфес шпаги – наличие оружия и явное колебание зверя придало мне силы.

Лобная кость у медведя неимоверно крепкая, и он очень вынослив на раны, однако на черепе его есть немало слабых мест, и на случай промаха у меня был второй пистолет. Я не спускал со зверя глаз, а он, не двигаясь, смотрел на меня – кто из нас сорвется первым…

Но тут прогремели один за другим несколько мушкетных выстрелов из-за ближайших камней, распоров тишину диким грохотом и наполнив воздух пороховым дымом. Зверь судорожно взревел, встал на дыбы, завалился на бок, пораженный прямо в голову, несколько раз дернул громадными лапами и затих. Из-за камней появились матросы «Октавиуса» с дымящимися мушкетами, среди них был и Ситтон, он тоже стрелял. Люди окружили тушу убитого зверя, возбужденно переговариваясь и смеясь, радуясь удачной охоте.

Ситтон с неудовольствием посмотрел на меня.

– Сэр, с вашей стороны это был крайне неосторожный поступок, – сказал он. – Ваше счастье, что это молодой зверь, еще не знакомый с человеком. К тому же его явно смутил запах дыма от вашей одежды – он чувствовал исходящую от вас опасность. Если бы он устроил на вас засаду, непременно сцапал бы, сэр. Прыжок у белого медведя – с места около семи метров…

В полном молчании мы возвращались на «Октавиус». Матросы явно радовались удачной охоте – со зверя сняли шкуру и разделали прямо на льду. Берроу постарел, казалось, лет на двадцать – ссутулившись, он сидел на корме, лицо его собралось складками. Угрюмо молчал и Ситтон, я в полной прострации курил трубку.

Метью на борту, увидев трофей, искренне сокрушался, что не пошел с нами. Остальная же команда находилась в приподнятом настроении – все прекрасно понимали, что нам придется возвращаться.

– Итак, джентльмены, – сказал я, когда мы собрались в каюте на экстренное совещание (там же присутствовал и Обсон). – Впереди прохода нет. Нам придется возвращаться. Как мне сейчас ни тяжело признавать этот факт, но он налицо. У нас на исходе провизия, топливо, нет соответствующего снаряжения для зимовки. Мы проиграли, и нам придется признать это. Мы вернемся сюда в следующий раз, но уже соответствующим образом экипированные…

Этими словами я пытался успокоить лишь сам себя – пари было заключено, и вряд ли какие-то, пусть даже и самые достоверные факты смогут повлиять на его условия. Я сыграл ва-банк – что мне было теперь делать, я не знал и сам, и ответа на этот вопрос не мог найти никак.

– Мы поворачиваем, – сказал я Обсону. – Передайте это команде. Я сохраняю прежнюю заработную плату для каждого ее члена. Вы свободны…

Обсон, козырнув, вышел. Было видно, что он сам очень доволен этим фактом. Разорение все равно было неизбежно для меня, и сейчас главным было вырваться из стремительно захлопывающейся ловушки, в которую угодил «Октавиус». Несмотря ни на что, у меня не было никакого желания окончить жизнь в этом унылом месте…

– Надо возвращаться немедленно, – произнес Берроу. – Это мой просчет, я признаю, что даже не думал о возвращении обратно. Мы упустили время, и теперь есть большая угроза быть затертыми льдами. Мы сумеем выбраться из зоны Канадского Арктического архипелага, сумеем даже выйти в Ледовитый океан, но к тому времени будет уже осень и туда подойдет большое скопление льда – то самое, которое в свое время не позволило пройти сюда Берингу. Температура уже днем не превышает + 32 °F. А ночью она опускается до + 14 °F, а к середине сентября, когда мы только-только сумеем выйти в океан, здесь будет уже 0 °F. У нас есть обратный курс, и это существенно сократит дорогу обратно, однако ледовая обстановка ухудшается у нас на глазах, и нет гарантий, что теперь за нами свободная вода…

Он весь посерел, мешки скопились под его глазами, ставшими тусклыми и безжизненными. Он, как никто другой, понимал всю угрозу сложившейся ситуации.

– В любом случае, – сказал Ситтон, – нам надо вырываться отсюда. Предлагаю держаться ближе к берегу Канады. В случае если придется оставить корабль, мы сможем добраться по суше до реки и совершить по ней сплав…

– Проделав несколько сотен миль на голодном пайке и при температуре в минус сорок, – вставил Метью.

– У берегов Канады в это время скапливается такое количество льда, что даже не всякая птица долетит с одного присеста до свободной воды. Мое предложение – продолжать идти по семидесятой параллели, и если дорогу нам перегородят льды, то взять на семьдесят пятую параллель примерно. Там будет виднее, но могу сказать, что в открытой части океана льдов значительно меньше, чем в прибрежной зоне, и у нас есть шанс проскочить через них, прежде чем они встанут там наглухо. Во всяком случае, пока мы на корабле, у нас больше шансов вернуться назад, чем тащиться черт знает куда посуху.

– Согласен, – ответил Ситтон. – Но в случае если нас затрет там, у нас уже не будет шанса покинуть корабль даже на шлюпках. До ближайшей береговой точки будет не менее двухсот с лишним миль. А надеяться, что вблизи окажется какое-то китобойное судно или эскимосское племя, будет равно…

– Вы надеетесь встретить эскимосов на побережье Канады? – насмешливо спросил Метью. – Я думаю, что в это время оно просто кишит ими. И скорее всего, нас там встретят волки и медведи, как раз им будет чем поживиться после того, как у нас кончатся запасы. А ведь я говорил вам в свое время, что брать провианта с собой нужно не меньше, чем на год…