Я понимал, что вряд ли приобрету все качества своего отца. Совершенно очевидно, что он не собирался делиться секретом, как сам их приобрел. Авиаторы не склонны к болтовне. Я завидовал (в хорошем смысле слова) чертам его характера и его умениям. Поэтому уже в раннем детстве был полон решимости приобрести хотя бы часть той харизмы, которой он обладал.

Поэтому я начал ездить на мотоциклах-внедорожниках со скоростью 180 километров в час по пересохшим озерам мексиканских пустынь во время песчаных бурь. Поэтому оказался ночью на острой, как лезвие бритвы, скале во время снежной пурги без палатки в самом высоком месте к востоку от Скалистых гор. На голой горе из кремнистого известняка где-то за Полярным кругом я стоял с автоматическим ружьем, заряженным девятью патронами — через один патрон дроби и патрон с пулей, в ожидании медведя гризли, который вышел к нашему лагерю, учуяв свежую кровь оленя. Поэтому я пролетал кабиной вниз в трех метрах от земли со скоростью 225 километров в час на специальной полосе препятствий в калифорнийских горах Санта-Сусанна. Потом я писал об этом и давал читать отцу. В квартире всех бывших военных летчиков есть специальный уголок, что-то вроде «комнаты воспоминаний». Там хранятся летные нашивки и фотографии, на которых он снят с теперь уже давно мертвыми друзьями в те добрые старые времена, когда они служили в ВВС. Напротив стены с этими дорогими ему вещами висит книжная полка, где отец собрал все, что я написал. Мои дочери утверждают, что у меня работа, о которой мечтает каждый тринадцатилетний мальчишка. Мои бывшие жены считают, что я так никогда и не повзрослел.

После того как самолет моего отца сбили, для выживания ему не требовалось забираться на гору, как Джо Симпсону, или ловить рыбу в Атлантическом океане, как Стиву Каллахэну. Мне кажется, что вся предыдущая жизнь отца со всей хаотичной последовательностью действий, событий, суждений и влиянием сил, которые Клаузевиц назвал трением и случайностью — этими биполярными факторами, определяющими путь развития всего в мире, — привела его к тому, что он выжил после падения с огромной высоты и потом в лагере. Я думаю, что путь японского туриста, погибшего под камнем в национальном парке Глейшер, начался с первого деления оплодотворенной яйцеклетки и с того момента, когда будущее человека «прописывалось» на сахарных спиралях ДНК.

Это не означает, что все предопределено судьбой. Как раз наоборот. Системы, в которых мы существуем, непредсказуемы, и результаты их действия весьма серьезные и крайне неожиданные. Тем не менее в них прослеживаются закономерности. Мальчик, съезжающий на велосипеде с крыши гаража просто так — чтобы посмотреть, что из этого получится. А потом, после школы, он сел на лошадь и стал кавалеристом, чтобы скакать и стрелять, и достиг «почти мистического уровня сознания», по выражению Лешака. Мальчик привык к ветру, дующему в лицо, познал скорость и запах пороха, научился метко стрелять. В качестве жокея на лошади он познал и что такое возбуждение, и необходимость сохранять полную невозмутимость. Когда он учился летать, он привыкал к запаху масла и дыма, он привыкал чувствовать ужас, но оставаться спокойным, не сбиваться с курса и не терять высоты, если вокруг самолета разрываются снаряды. Когда последний взрыв взломал алюминиевую обшивку боевой машины, нашинковав ее раскаленными осколками, вывел из строя приборы управления, он понял, что судьба хочет принести его в жертву. В этот момент он захотел почти невозможного — жить. Его желание сбылось, потому что у него был огромный опыт, накопленный за всю предыдущую жизнь. «Он сам себя спас».

Выживание — это беспрерывный духовный и физический труд, которым человек занимается всю жизнь. Езда на велосипеде, другие детские и подростковые опасные увлечения способствовали тому, что отец научился правильно падать. Отец спас свой экипаж в небе над Бельгией, но потерял его в небе над Дюссельдорфом. В общей сложности над Германией отец потерял восемь членов своего экипажа. Его первенец умер в младенчестве. Но даже учитывая эту потерю, наша семья, капитаном которой был мой отец, насчитывала ровно девять человек, включая отца. Именно столько погибло на его боевой машине в 1945 году.

Лейтенант Федерико Гонсалес был освобожден из лагеря для военнопленных 17 апреля 1945 года. Через тридцать лет после этого события я работал над статьей для журнала Playboy об авиакатастрофах, в которой, кроме прочего, исследовал технические недостатки одной очень распространенной модели пассажирского самолета, а именно McDonnell Douglas DC-10. Результаты моего исследования и других показывали, что с DC-10 произошло больше аварий и возникло больше серьезных проблем, чем с какой-либо другой моделью современного пассажирского авиалайнера. Тогда я занимал в журнале пост пишущего редактора, и по работе вместе с другими сотрудниками мне надо было посетить встречу Американской книготорговой ассоциации, которая проходила в Лос-Анджелесе. На эту встречу собирались наш выпускающий редактор Шел Уэкс и его жена Джуди, первая книжка которой вышла незадолго до этого. В Лос-Анджелесе Джуди планировала заняться продвижением своей книги среди профессионалов: книгоиздателей и продавцов. Кроме них на встречу собирались редактор по иностранным правам Мэри Шеридан и редактор художественной литературы Вики Чэнь Хайдер. Я планировал вместе с ними вылететь рейсом 191 авиакомпании American Airlines. Но когда я узнал, что рейс будет осуществляться на самолете DC-10, то сказал Шелу, что я передумал и этим рейсом не полечу. В ответ тот только рассмеялся и заметил, что я слишком много читаю. Он был прав, я действительно много читал. К тому времени я уже несколько лет летал на собственном небольшом самолете компании Piper, и мысль о том, чтобы сесть в кресло салона DC-10, меня совершенно не радовала.

В то утро я был в офисе Шела на десятом этаже здания Palmolive, где находилась редакция Playboy. Я поговорил с Джуди, с которой у меня были отличные отношения. Она подписала мне экземпляр своей книги. Я попрощался с Вики, у которой был годовалый сын. Мы с Вики часто встречались в автобусе по пути на работу. Я зашел к Мэри и пожелал ей хорошего полета. Я видел, как Шел и Джуди, взявшись за руки, вышли к лифтам, сделанным в стиле ар-деко. Помню, что я тогда позавидовал им, потому что после долгих лет совместной жизни они по-прежнему были влюблены друг в друга, как школьники, и шептались и смеялись в ожидании лифта.

Их полет продолжался 31 секунду — самолет упал на землю в поле поблизости от бензохранилища и стоянки для автомобилей с туристическими автоприцепами. До падения на землю самолет перевернулся в воздухе кабиной вниз. Все 273 человека, которые находились на борту, погибли. Даже сейчас, почти четверть века спустя, эта авиакатастрофа является одной из самых крупных в истории американской гражданской авиации. Я жил всего в двадцати минутах езды от места катастрофы и был на месте происшествия, чтобы написать о нем сразу после того, как потушили огонь. Красавицу Вики с прямыми китайскими черными волосами опознали по данным, которые имелись у ее зубного врача.

После этой трагедии я начал еще больше летать и еще больше писать об авиации. Я часто задумывался о том, что стремлюсь жить так, как прожил мой отец. Я всегда следовал его примеру и старался быть таким, как он. Мне долгое время казалось, что я подмастерье героя. Но потом я осознал, что это не так. Мой отец не был героем. Он был человеком, который хотел жить и умел выжить. Наконец я собственным умом понял, как надо выживать. Я прошел долгий путь. Все мои действия, суждения и обстоятельства, в которых я оказывался, привели к тому, что, сидя на шелковом диване в офисе Шела, на его вопрос, хочу ли я полететь с ними в Лос-Анджелес, я твердо ответил «нет». Я сам понял, как надо выживать. Мне больше не надо было спрашивать себя: «А как поступил бы на моем месте отец?»