— Нет! – сдалась я, — Лика, прости, но я это не надену! Давай скажем, что берем и оденем на месте, а там по ситуации посмотрим?

— Хорошо, — облегченно вздохнула она.

Еще почти столько же времени ушло, чтоб стащить с себя все это «великолепие»!

— Мы переоденемся на месте! – нагло соврала я. Довольный гном кивнул.

— Выдвигаемся тогда, — Морган абсолютно не почувствовал подвоха, а вот Тим сощурил на меня глаз. Я изобразила максимально умиротворенное личико, а инспектор со вздохом махнул на нас рукой.

Бог открыл окно портала, и мы появились на большой поляне недалеко от входа в подземелья. Она со всех сторон была закрыта густым кустарником. Коней с собой мы не брали, поэтому бояться, что они нас выдадут, не стоило.

— Переодевайтесь и идем, — торопливо прошептал проводник.

Я натянула на себя обруч, Лика пояс.

— Готово! – как ни в чем не бывало, пролепетала я.

Гном скептически посмотрел на огромную раскидистую ель.

— Дамы,— не скрывая ехидства в голосе, начал он, — давайте поиграем в прятки? Вы прикинетесь белочками и полезете вот на это славное дерево, а мы будем орденцами и осмотрим со всех сторон, чтобы вас не было видно, — и расплылся в довольной ухмылке.

— Хорошая идея, — согласился Морган,— только смотрите, чтобы удобно было...

— Ага, — проводник разулыбался ещё шире,— нас не будет час, а может два, и вам всё это время предстоит прятаться, так что занимайте места!

Мы с Ликой приподняли челюсти с земли, и было приготовились возражать, но Тим обломал меня, а воительница, оставшись без поддержки, смирилась.

— Ксана, пожалуйста, — сказал он,— сделайте, как он просит.

— Ладно, оденем ваши доспехи! – со слезами досады сдалась я.

Странные орудия пыток жали и давили во всех местах. Мы сопели, плевались, но выбора не было. Мужчины осмотрели нас критическим взглядом и довольно заулыбались. Только Морган смущённо потупил взгляд.

— Идемте! – счастью гнома не было предела.

Он расправил плечи и довольный зашагал вперёд. Мы прикинулись бесшумными кошками, заскользили за ним. Совсем скоро мы вышли к скалам.

Слабый магический огонек позволял не спотыкаться, но и собой видимости пути не давал. Тим взял меня за руку, Морган как мог, страховал Лику. Гном же скользил впереди, создалось ощущение, что окружающая нас темнота, абсолютно его не напрягала.

Наконец пошли коридоры освещённые грибами, росшими по стенам пещер. Воздух стал чище. Я перестала напоминать восковое изваяние, щекам вернулся привычный румянец.

Гном резко остановился.

— Так, друзья, — прошептал он,— сейчас превращаемся в тени и идём тихо.

Тим выровнял дыхание. Я последовала его примеру, а опытным бойцам и объяснять ничего не потребовалось.

Поворот, другой, третий... Послышались голоса:

— Как же надоело тут торчать!

— Да ладно тебе, скоро выяснят, кто у них может быть оракулом, да сгонят всех до кучи, реже дежурить будем.

— Вот на кой черт им этот оракул? — не сдался первый.

— А ты что не знаешь? — удивился второй.

— О чём?

— Они ищут того, кто предскажет, как победить того, кто дает указания нашим главным, — прошептал он.

Лика едва слышно вздохнула.

— И как кто-то может им это предсказать?

— Эх, новичок, всему учить вас надо. Делается обряд вот с таким носителем силы, как мы тут сторожим, дают им специальное зелье и начинают медленно на ремни резать. Они под болевым шоком и рассказывают, что видят.

— А зачем тогда их так много?

— Так умирают они после обряда...

Впервые на моей памяти воительница вздрогнула. Догадываться, что ждет брата это одно, а вот знать наверняка, совсем другое...

Морган начал работать по плану, составленному, пока мы шли. Иллюзия одного из стражников чинно прошла навстречу нам. Из его фантомного кармана, выпала золотая монета, и покатилась в обратную сторону. Мы при этом остались за углом, надежно спрятанные куском скалы.

Отнюдь не святые мужики, увидев золото, потерли глаза и наперегонки рванули по коридору. Все друзья остались на месте, а Тим проскользнул к двери. Отодвинул щеколду и заглянул внутрь. Я скользнула к нему.

Девчушка лет десяти забилась в угол. Тонкое хлопчатое платьице разорванно, явно пыталась вырываться.

— Эй, малышка, — прошептал он,— пора домой, только надо уходить очень тихо!

Дрожащий ребёнок наивно подошёл к нам. Тим подхватил ее на руки.

— Тихо-тихо, крошка! Надо не издавать ни звука, не подведи!

Она молча кивнула, посмотрев на него доверчивыми по-детски преданными глазами. Он прижал ребёнка груди и заскользил обратно, плотно прикрыв за собой дверь.

— Мы договаривались забрать одного,— прошипел гном.

— Ничего, мы тебе заплатим, — ответил Морган, — раз для тебя ничего святого нет!

Лика бросила восхищенный взгляд на Бога.

Стражники, ругаясь, вернулись на место. Монеты им так и не досталось. А пока они выясняли кто прав, а кто виноват, мы скользнули дальше по извилистому донельзя коридору.

Следующие двое, снова повелись на деньги. На этот раз Морган черной тенью скользнул к камере. Через минуту Бог принес спящего мальчика лет шести.

— Боже, как им не стыдно детей пытать?— прошептала Лика.

— Не стыдно, им ничего не стыдно…— грустно ответила я.

Мы прошли еще три камеры. Отряд стал больше: девушка и двое парней теперь тоже следовали за нами. Молодые, едва инициированные Маги. Я кожей чувствовала, как искрит сила, пробудившаяся в них.

Следующая пара стражников заставила нас задержаться. Монета их не заинтересовала. А план «б» у нас отсутствовал.

— На нас ведь Морок, — начала была Лика, но договорить ей гном не дал.

— Да нету никакого морока, это просто красивые железки...

— Сволочь...— прошептала я. Гном слегка виновато развел руками.

Лика приняла решение молниеносно. Она выудила из сумки Моргана бутыль с гномьим самогоном ( единственным что давало Богу почувствовать опьянение), ловко распустила волосы и виляя бедрами прошла мимо стражников.

Всё продаётся и всё покупается, нужно только найти подход. Оба вояки, оперев алебарды на дверь, направились за ней.

— Дура!— прошептал разочарованный гном.

— Богиня,— вздохнул Морган.

— Умница, — прошептала я.

Гордая решительностью подруги, я воспользовалась моментом и шмыгнула за пленным. Им оказался парень, даже правильнее сказать молодой мужчина. Он сидел на рассохшейся кровати и смотрел перед собой белыми как снег, ничего невидящими, глазами.