Он пошел в душ. Анита, похоже, не сердилась и не обижалась, просто хотела пошутить. Это хороший знак. Они часто были грубоватыми друг с дружкой, даже в хорошие дни. Оба боялись чрезмерного проявления чувств. У Аниты было достаточно времени обдумать сцену в баре. И возможно, она остыла.

— Я сварила кофе! — крикнула она, когда он одевался.

— А ты не идешь на работу? — Стоя в дверях, он прихлебывал горячий кофе, пытаясь отыскать глазами мобильник.

— У меня отгул. Хотела сделать несколько звонков из дома. Выяснить кое-что о Лив Марит Скард. К тому же погода сегодня дерьмовая.

— Я видел Лив Марит Скард вчера вечером. В баре «Виктория».

— Ух ты! Надеюсь, это не она с тобой сотворила такое? — Анита кивнула в сторону гостиной, где на полу валялась куча его вчерашней испачканной одежды. Намек Аниты был более чем ясным — на рубашке виднелись пятна крови, а запах пива был просто невыносимым.

— И она была там вместе с Агнаром И. Скардом.

— Ты уверен?

— Я же знаю Агнара Скарда. И знаю, что это был он. И почти уверен, что с ним была именно она.

— По-твоему, для Агнара И. Скарда настали тяжелые времена?

— Определенно. В гостиничном номере, куда они заселились, мы нашли пятна крови.

— То есть это ты нашел пятна крови?

— Успокойся, я старался не светиться.

— И очень оригинальным способом… — Она многозначительно посмотрела на испачканную одежду.

Валманн вкратце пересказал ей, что случилось в баре «Виктория», а потом отыскал наконец мобильник — тот лежал в кармане брюк. Затем он позвонил Рюстену.

— Так-так, вот и наш частный сыщик, — раздался в трубке голос Рюстена.

— Да, Соколиный Глаз не дремлет. Извини, что потревожил тебя.

— Ничего страшного. Но птички уже улетели. И никто не отвечает по тому номеру, который указан как номер Скарда.

— Его хозяева в отпуске. А мобильного у него нет. Нельзя ли просто войти к нему в квартиру?

— На каком основании? Потому что ты видел его вместе с женщиной, которую ты — отстраненный от дела — считаешь, возможно, его пропавшей женой, которая, возможно, на протяжении пяти лет вынашивала планы мести за то, что он ее мучил?

— Ясно, ясно…

— На эту женщину у нас ничего нет, кроме необоснованных подозрений.

— А под каким именем она зарегистрировалась в гостинице?

— Ева Боль.

— Ага!

— Ага?..

— Ева Боль — это новое имя Лив Марит Скард, под которым она скрывалась в кризисном центре. Спорю на зарплату, что это она.

— Не факт еще, что ты получишь эту зарплату. А что у нас еще есть?

— Ты отправил Нольде осмотреть номер в гостинице?

— Сразу же. За криминалистов бояться нечего.

— Я сейчас приеду.

— Не высовывайся. У нас сейчас будет пятиминутка. А Моене спит и видит, как тебя поймать.

— Не волнуйся. Давай через час в столовой?

— Нет уж — давай в моем кабинете.

— Ладно.

— Постарайся вернуться к пяти! Тогда я приготовлю ужин! — услышал он голос Аниты, когда вышел в прихожую.

— Ух ты, вот это обслуживание! — Просунув голову в дверь, он улыбнулся. — А можно поинтересоваться, что заставило тебя изменить мнение? Вчера я уж думал, что над нами надолго зависли тучи.

— Я кое с кем поговорила, — загадочно ответила она.

— Кое с кем?..

— С Моене — хочешь верь, хочешь нет. Она звонила вчера вечером. Хотела с тобой поговорить, но обрадовалась, что застала меня. Вообще-то я ей нравлюсь, — добавила Анита, поддразнивая его.

— Не сомневаюсь…

— Она сказала, что более подробно изучила знаменитое происшествие в баре и сожалеет: возможно, во время вашей беседы она была чересчур резкой.

— Очень великодушно с ее стороны.

— По-моему, она молодец. Однако она не снимает запрета на твое участие в расследовании этого дела. Сказала, что в таких делах надо проявлять твердость.

— Верно. Осторожность излишней не бывает.

— А вот я решила снять опалу, — засмеялась Анита и обняла его.

И Валманн поспешил в управление.

Вся группа собралась в Сторожке, куда набилось около двадцати человек. Валманн проскочил в свой кабинет. На письменном столе его ждала папка с докладами о пожаре в Лётене. Вздохнув, он отодвинул папку в сторону. Сейчас и так повсюду полно зажженных рождественских свечек — где уж тут думать еще о свечной фабрике. Хотя эти свечи, возможно, зажгли не ради праздника.

Его мысли вертелись вокруг Скарда и Евы Боль, она же Лив Марит Скард. Что могло произойти в гостиничном номере, куда они направились из бара? Если он и впрямь убил ее — или она его, — куда же подевался труп? И где логика в том, что именно она заказала гостиничный номер, да к тому же именно тот, где произошло убийство?

Резкий звонок прервал ход его мыслей.

— Тебя спрашивают, — сообщил дежурный на коммутаторе.

— Кто?

— Не знаю. Истеричка какая-то.

— А ты уверен, что ей именно я нужен?

— Она ясно сказала, что хочет говорить с тобой. Она тебя знает. И она явно не в себе.

Валманн взял трубку. Внутренний голос подсказывал ему, что ничего хорошего ожидать не следует.

— Валманн?

— Кто это говорит?

— Аннебет Далбю. Помните, мы с вами разговаривали о… о моем квартиранте.

— Да-да, Скард. А что такое?

— Он… Вы знаете… О Господи! Мне кажется, он мертв! — Ее голос сорвался, и она разрыдалась.

— Фру Далбю, не кладите трубку. Вы слушаете?

— Я здесь…

— Я думал, что вы уехали отдыхать.

— Мы вернулись этой ночью. Самолет из Лондона, как всегда, опоздал. Мы от усталости просто с ног валились и сразу легли. А сегодня утром после завтрака, когда муж ушел на работу, я постучала, ну просто чтобы поздороваться и спросить, все ли в порядке. Никто не ответил, однако шторы были задернуты, и мне это показалось странным. И я… — Валманн понял, что она пытается совладать с собой. — Я отперла его дверь своим ключом и… — Она снова зарыдала.

— Да, фру Далбю?

— Он… был там. Его застрелили.

— Застрелили? Вы уверены?

— Рядом с ним лежит пистолет. А в голове у него дыра…

— Фру Далбю, — Валманн старался говорить как можно спокойнее, — вы совершенно правильно поступили, что сразу позвонили. А сейчас слушайте хорошенько: не заходите больше в его комнату. Заприте дверь и никого не пускайте, кроме полиции. Мы сейчас приедем.