В словах и голосе миссис Хеммингс звучала искренняя забота. Когда Люцифер поднимался по лестнице, Филлида заглянула в его абсолютно спокойное лицо — и удивилась, как она согласилась на это.

Три часа спустя Филлида лежала в огромной кровати в комнате Горация — кровати, которую она, без ведома миссис Хеммингс, уже занимала однажды — и слушала бой часов, доносившийся с лестницы.

Прозвучало двенадцать ударов, затем воцарилась тишина, еще более глубокая, чем раньше. Деревня и вся округа были погружены в сон. Где-то спал и убийца… или бодрствовал?

Повернувшись на бок, она закрыла глаза и попыталась уснуть. Но вместо этого жуткие воспоминания нахлынули на нее.

Филлида открыла глаза. Задрожав, девушка собралась с духом, откинула одеяло и встала.

Она медленно двинулась по коридору.

Дверь в комнату Люцифера была открыта. Филлида не была здесь раньше. Через открытые шторы проникал слабый свет — луна была на ущербе. Филлида могла различить комод у окна, на котором стояли безделушки из коллекции Горация. Вдоль другой стены располагались шкафы, а напротив кровати стояло громадное зеркало, в котором отражалось ложе — никак иначе нельзя было назвать это сооружение под балдахином, подхваченным золотистыми шнурами.

Роскошные покрывала были откинуты наполовину, из-под них виднелись белоснежные простыни и подушки. А в середине растянулся на животе Люцифер, ровно в той позе, в которой его увидела Филлида в первую ночь в Грейндже. Единственное различие состояло в том, что на этот раз на нем не было ночной рубашки. Девушка заколебалась, не зная, что именно делать дальше, но вовсе не собираясь отступать.

Она уже приняла решение, хотя не знала точно, когда. Возможно, когда очнулась в коляске и обнаружила его рядом, своего спасителя, защитника, который рисковал жизнью ради нее и спас ее от неминуемой гибели. А может, позже, в лесу, когда услышала просьбу, в которой звучал голос его сердца. Или может быть, в тот момент, когда она осознала, что именно его забота, которая так раздражала ее, предоставила ей еще один шанс для жизни и любви. Но решение было принято, и не важно, когда это произошло.

Период одиночества — одинокой жизни, работы, одиноких ночей — подошел к концу. И она здесь, чтобы сказать ему об этом.

Филлида не могла понять, спит он или нет, как вдруг Люцифер медленно приподнялся на локте и посмотрел на нее:

— Что случилось?

Голос был ровным, лишь чуть хриплым.

Филлида перешагнула через порог, затем тихонько прикрыла дверь. Кутаясь в халат, она подошла к кровати и остановилась в футе от нее. Вокруг было так темно, что она не могла различить его лица.

Нервно облизнув вмиг пересохшие губы, она подняла голову и решительно произнесла:

— Я хочу спать с тобой.

Вообще-то она имела в виду нечто большее, чем просто спать, но он наверняка это понял.

Помедлив, Люцифер широко улыбнулся и откинул покрывала, освобождая место рядом с собой:

— Отлично. Я тоже хочу, чтобы ты спала со мной.

Вздох облегчения вырвался у нее. Сбросив халат, Филлида скользнула в постель. Он тут же подвинулся ближе.

— Ты претворяешь в жизнь мои самые заветные мечты.

Она потянулась к нему:

— Ты думаешь, что сможешь вернуть мое расположение?

— Я сделаю все возможное. Можешь на это рассчитывать.

Первый же поцелуй подтвердил это обещание. Тепло, вспыхнувшее между ними, мгновенно растопило лед в ее душе. И Филлида погрузилась в это теплое море, отдавая свои уста и всю себя. И хотя он жадно ласкал ее губы, проникая языком в глубь рта, а его рука гладила ее лицо, нежно скользила по плечу, тело его все еще оставалось в стороне — он не касался ее ни единой клеточкой.

А она хотела прикосновений, ласк, чувств. Она хотела отдаться ему и принять все, что он даст. Филлида приникла к нему всем телом.

Люцифер обнял ее и перекатился на спину, укладывая ее сверху. Она не сопротивлялась. Отсюда будет еще удобнее действовать.

Она восприняла его движение как приглашение. Раздвинула бедра, опустила колени, положила ладони ему на грудь — и победно приподнялась. Его грудь всегда ее восхищала — контраст нежной бархатистой кожи и стальных мускулов. Она гладила его длинными нежными движениями, едва касаясь, лаская, проводя руками по груди, вокруг живота. Только ее положение мешало продвигаться дальше — но впереди была вся ночь.

— Грудь у тебя не обгорела, — удовлетворенно прошептала она.

— Да я вообще в порядке. Только чуть опалил кисти рук.

— Больно?

— Не настолько, чтобы помешать мне ласкать тебя, — проговорил он, нежно обнимая девушку.

Ее ладони скользнули вверх и накрыли его соски. Она чуть сжала их, натягивая и отпуская, погладила кончиками пальцев — до тех пор, пока они не напряглись так же, как ее.

Это было чудесно! Похоже, одни и те же ласки были приятны обоим. Вздох Люцифера, когда она коснулась языком его груди, был тому подтверждением.

Неожиданная мысль пришла Филлиде в голову. Она подвинулась ниже, лаская его телом, скользнула бедрами по его животу, всего в дюйме от заветной цели.

Люцифер шумно вздохнул, тело его напряглось. Она почувствовала, с каким трудом он заставляет себя лежать спокойно. Он запустил пальцы в ее волосы, привлекая к себе, и поцеловал так страстно, что сердце ее почти остановилось. Люцифер попытался перевернуться, но Филлида удержала его:

— Не сейчас.

Он собрался было возразить, но в конце концов подчинился, вновь расслабленно откидываясь на постель:

— Хорошо. Но только ненадолго.

С блаженной улыбкой она вернулась к ласкам. Затем двинулась ниже, приподнимаясь, чтобы не прижимать слишком сильно напряженную плоть. Она ласкала ее бедрами, опускаясь и вновь приподнимаясь, поглаживая и скользя.

Стон из самой глубины души был ей наградой:

— О дьявол! Но ты же совершенно неопытна — я ведь знаю!

— Хм-м…

Неопытна? Может быть. Но у Филлиды были кое-какие идеи.

И она осуществила их.

Руки, губы, тело продолжали свое увлекательное путешествие, пока наконец ее грудь не коснулась стальной твердости его бедер. Улегшись щекой на его бедро, она тихонько сомкнула пальцы вокруг воплощения его мужественности. Филлида и раньше прикасалась к нему, но никогда не наблюдала такой сильной реакции. Любопытно, могут ли ее губы делать то же самое, что делают сейчас пальцы?

Люцифер лежал на спине и пытался думать о чем-нибудь постороннем. Но казалось, на всем свете осталось единственное место — вот эта постель в Девоншире. Люцифер чувствовал себя во власти Филлиды.

Так оно и было на самом деле. Просто у него не было слов, чтобы сказать об этом. Лишь застонать от наслаждения.