«Судзуки» стоял недалеко от площади Станиславского, окруженной темными, серыми сталинскими домами с глубокими и сырыми, как колодезь, арками. Тополя тут были пыльные, поникшие, да и весь этот центр индустриального Ленинского района сибирской столицы носил какой-то неистребимо совковый отпечаток, какой-то старый и потертый дух, не выветрившийся ни за постперестроечные, ни за нынешние годы.

Ни разноцветье реклам, ни поросль мелких магазинов, занявших почти все первые этажи, не спасало от этого призрака обреченной оседлости и заводского рабства. Пыль сюда не наносило ветром, она рождалась на этих щербатых тротуарных пространствах.

— Сам ты Дракон!

Майя надулась.

Она вспоминала вчерашний разговор на кухне. Алексей залез в компьютер и обнаружил, что шесть из восьми заказчиков аннулировали свои заказы на оборудование ВКМ-квартир: кто-то улетал за границу и не хотел полностью доверяться незнакомым кудесникам, кто-то просто вдруг решил потратить деньги на другое. В принципе, ситуация не была критической, но изрядно волнующей: Майе надо было вносить очередную плату за ее заочное обучение на психолога в университете.

В их компанию еще входила давняя знакомая Алексея, женщина с кукольным личиком, миниатюрная, обесцвеченная и похожая на слегка располневший вариант куклы Барби. У нее все было аккуратное и чистенькое: начиная от лица, почти не тронутого косметикой, и ноготков, заканчивая белой водолазкой и таких же белоснежных носочков. Она поначалу очень переживала, что в квартире Майи и Алексея нет никаких, в том числе и «гостевых», тапочек, потом смирилась. Сейчас она сидела с ними, пила ликер «Бейлис» с кофе и на основании житейской мудрости опровергала позиции Алексея. Лиле — так звали эту дамочку, работавшую где-то в собесе, — было что терять: уютный, плюшевый муж-толстячок, хорошая дачка за городом, аккуратненький, всегда умытый «рено»… Больше всего Лиля боялась неожиданных неприятностей, примерно таких, какие случились тем вечером в их совместной работе.

— Вообще-то, любая неприятность, — задумчиво говорил Алексей, блестя очками, — это Дракон. Она Не при ЯТНА. И если это «ятно» мы понимаем, прощаем и допускаем в свою жизнь, то все, что не при нем, не лежит в этой плоскости и является агрессивным Драконом. От обломанного ногтя, — он косо посмотрел на маленькие ухоженные ноготки Лили, лежащие на краю чашки, — до снятия заказа клиентом. Значит, задача: расшифровать «ятно». То есть применительно к Дракону его надо пофазно отследить, рассмешить и реализовать сокрытое в нем сокровище.

— А оно у него есть? — въедливо поинтересовалась Лиля, делая аккуратный глоточек кофе; ее оружием было воркующее ехидство. — Спорный вопрос, Алеша…

— Почему? A priori[31], сокровище есть в любом явлении, только оно бывает скрыто. Но вернемся к баранам, да? Так вот, отследить Дракона — это очень важный этап. Драконы — это существа чрезвычайно подвижные и неуловимо быстрые, их реакция на все происходящее буквально молниеносна, поэтому отследить дракона по силам только опытному «охотнику».

— Ох, охота… я вас умоляю! — вздохнула Лиля. — Грязь, сапоги, водка, ружья. Даже если все это лишь подразумевается, это все равно очень неприятно.

— Ну, все мы когда-то были охотниками. Тысячи лет назад! Это важное и ценное умение.

— Ага, помнишь, в первую очередь «охоте на самого себя» принялись обучать небезызвестного Карлоса Кастанеду мексиканские маги. Да, Леш? — вставила Майя.

Он кивнул.

— Тот «Путь охотника», который ему пришлось пройти, как раз и заключался в постоянном «отслеживании себя», своих привычек и стереотипных реакций. Что есть привычка? Это программа, определенный стереотип поведения, часто записанный в нас буквально на клеточном уровне. Это, например, привычка пугаться, смущаться, напрягаться, испытывать несогласие, навязывать свою волю, или, обобщая, привычка к неприятию. Вот у тебя, Лиля, такая привычка: отказываться от всего нового и хотя бы на грамм потенциально опасного.

Женщина легко переносила попадание критических стрел Алексея. Она повела красивыми плечиками.

— Это не привычка, Алеша. Это свойственный гомо сапиенсам инстинкт беречь свою жизнь, здоровье, благополучие, семью.

— Но иной раз, Лиля, это переходит в паранойю! Значит, для нашей охоты достаточно будет постоянно отслеживать всего лишь одного Дракона, имя которому — Несогласие. Но вот обличий у него — действительно легион. Коварство этого Дракона — в его обыденности. Он сер и неприметен, он предельно привычен и повседневен. Зато нападает он всегда мгновенно, разит даже без замаха. Такая его молниеносность связана с тем, что клеточные программы, в отличие от ментальных, практически безынерционны, почти рефлекторны.

— И с этим вам, Танцующим Волшебникам, никогда не справиться! — удовлетворенно заметила Лиля, беря из вазочки печенье. — Потому что вы не перепишете код ДНК. Вы не переделаете природу. Все, что вы можете, — это бисер… Вкусное печенье, Майка! Сама пекла?

— Сама.

— А вот и нет, я помогал! Ладно, прости. Вернее, я тебе, Лиля, хотел возразить. Нет, блокировать эти программы тела загодя или даже в момент их развертывания вряд ли удастся. Но в этом и нет нужды. Наша задача — просто отследить их. А отслеженный Дракон — это Дракон парализованный, это уже остановленная программа. И хотя Драконы очень скользкие и верткие, все же есть одно оружие, мгновенно их обездвиживающее, — это наше внимание.

— Мне кажется, можно просто никого не отслеживать, а подумать. Головой.

— Нет! Напротив! Поймав Дракона в сеть своего внимания, нельзя ни в коем случае отвлекаться и включать ментал для анализа — именно он является той самой «лазейкой», через которую любой Дракон привычно ускользает. Надо активно и бдительно отслеживать Драконов в моменты выбора, принятия решения, столкновения с чем-то новым и непривычным. Ты этого не делаешь. Ты сразу отказываешься.

— Да-да! — поддакнула Майя. — Я тебе предлагала в твоей конторе РАЗ-ВОДить ситуацию с вашим отчетом?

— Да, — скривила губки Лиля. — Вашим методом. Разносить ВОДу в одноРАЗовых стаканчиках. Очень оригинально! А потом бы мне премию за воду давали? Не-ет, спасибочки!

— Но ты буксуешь, попав в ситуацию, требующую нестандартного решения, — заметил Алексей миролюбиво, — обнаружив в себе или рядом какую-то, как тебе кажется, несправедливость, нелепость, несовершенство, отследив позыв к оценке, назиданию и т. д. и т. п. Я тебе предлагал: накинь на это «ловчую сеть» своего внимания и переходи ко второй фазе техники.

— Ты предлагал, когда у нас на Ордынской трассе сломалась машина, устроить ритуальный костер. Обложить ее дровами, — заметила Лиля, беря еще одно печенье. — Мол, она испугается аутодафе и заведется. Хорошо, что я не сделала это сама и тебе не позволила. Там вокруг, в кустах, клещей полно!

— Так и их тоже можно было заговорить.