– Как думаешь, По, зачем я заставил тебя прыгать сквозь все эти кольца? – спросил Рид. – Тело на кладбище, приказ оставить епископа в покое, – я же знал, что ты его проигнорируешь. Почему я просто не оставил тебе записку? Почему бы мне просто не убить их всех, рассказать тебе все, что я знаю, а потом тихо исчезнуть?

Рид, возможно, был самым здравомыслящим безумцем из всех, кого По когда-либо встречал, но он определенно был безумен.

– Мне нужно было убедиться, что ты все тот же человек, По. То, что ты жил на своей ферме, тебя не смягчило. Это кульминация работы всей моей жизни, и если бы ты не был готов бросить вызов церковникам или потревожить могилу, ты бы не справился с тем, что я хочу от тебя дальше.

– Так ты меня проверял? Но зачем?

– Ты расскажешь мою историю, По.

– Значит, все это, – ответил По, – только для того, чтобы я стал твоим гребаным биографом? – По изо всех сил старался не терять нить рассуждений. У него была сенсорная перегрузка. Ему нужно было неделю просидеть в темной комнате. Ему нужно было поговорить с отцом.

Рид хранил молчание.

– Любой мог бы сделать это для тебя, – продолжал По. – Люди с большим авторитетом и технически более подкованные, чем я. Черт, почему бы просто не выложить все в интернет? И пусть эти повернутые на теории заговоров сделают за тебя всю работу.

Рид пожал плечами.

– Требовались подтверждающие документы, которых у меня не было. Банковская выписка, которую ты отыскал. Приглашение на вечеринку. Вся эта возня вокруг часов «Брейтлинг». Вещи, которые подтверждают их видеопризнания.

Рид был прав. У них обоих было по половинке одной и той же головоломки. Без показаний По эти признания были бы просто записью перепуганных людей, говорящих то, что хотел слышать их мучитель; без их признаний доказательства в лучшем случае считались бы косвенными.

По наконец-то понял. Это должен был быть он. Он не только был единственным, кто мог, – только он бы и справился.

– Знаешь, он и до этого устраивал такие вечеринки, – сказал Рид.

– Кармайкл?

– Да. Я не знаю, был ли с другими детьми такой же уровень разврата, как с нами, но можешь быть уверен – ничем хорошим для них это не кончилось. Я знаю, что некоторые из тех, кто посещал его предыдущие вечеринки, теперь очень влиятельны. Истеблишмент постарается защитить себя. Ты должен это понимать.

Ван Зил уже говорил По, что люди в Вестминстере хотят закончить эту историю тихо и деликатно. Он представил себе, как они шепчут на ухо старшему констеблю Камбрии: «Все, кто замешан в этом деле, теперь мертвы. Не будите спящих собак. Нет нужды заглядывать дальше выходок какого-то сумасшедшего. И кстати, как продвигается ваше заявление на должность в столице? Дайте мне знать, если я смогу помочь. Посмотрим, смогу ли я замолвить за вас словечко».

Вся правда никогда не выйдет наружу. Мужчины и женщины, контролирующие СМИ, Королевскую прокуратуру, суды и полицию, выполняли приказы своих хозяев. Конечно, некоторые из наиболее либеральных газет могли бы заподозрить сокрытие информации, но без помощи По им было бы нечего искать.

Рид осторожно спросил:

– Ты всегда утверждал, что последуешь за уликами, куда бы они ни вели, но я спрашиваю тебя, если я дам тебе улики, ты сделаешь так, чтобы правда вышла наружу? Ты расскажешь миру нашу историю, По? Меньшего мои друзья не заслуживают.

– Я позабочусь, чтобы это вышло наружу, Килиан. Все это.

– Спасибо, По.

Он поднял глаза, когда Рид произнес:

– Я же просил тебя никому не говорить.

Какая-то машина двигалась по дороге к ферме. Сквозь туман пробивались огни фар.

– Я никому и не сказал, – ответил По. Он повернулся к Риду, но тот уже исчез. Когда он вернулся, то был уже не один. С ним была полубессознательная Хилари Свифт. Теперь они были прикованы друг к другу наручниками. Рид сжимал в руке зажигалку «Зиппо».

Фары приближающегося транспорта высветили машину По.

– Кто это?

– Без понятия, – ответил По. – Но клянусь тебе, я никому не сказал. Если бы я это сделал, они бы уже были здесь.

Он прикинул, что, кто бы это ни был, он все еще в десяти минутах езды. Расстояние было невелико, но из-за крутого склона ему оставалось преодолеть еще семь или восемь крутых поворотов. По прямой до них было около двухсот ярдов, но дорога вилась еще по меньшей мере милю. Они оба знали, что машина едет именно к ним. Ферма «Черная лощина» была в конце этого пути.

– Думаю, это уже не имеет значения, – сказал Рид. – Я уже закончил.

Роль Рида в этой истории подходила к концу. Он передавал эстафетную палочку По.

– Тебе не нужно этого делать, – сказал По.

– Свифт должна ощутить ту же боль, что и мои друзья.

– А как насчет тебя? Губить свою жизнь – плохой способ почтить их память.

Рид пристально посмотрел на него.

– Ты совершенно прав. Пожалуйста, убедись, что меня не похоронят рядом с ними. И позаботься о собранных мною уликах. Для меня было честью называть тебя своим другом, По.

Щелчком большого пальца он зажег зажигалку и бросил ее через плечо. За ее стуком об пол последовали тихое «вумф» и вспышка оранжевого света. По холодному темному полу заплясали тени.

Рид закрыл глаза, шагнул назад и скрылся из виду.

Хилари Свифт начала кричать.

По не знал, как именно Рид начинил это здание, но он явно брал уроки поджога. Через минуту из открытого окна повалил густой дым.

Независимо от того, чего хотел Рид, По не был готов позволить ему умереть. Он так же не был готов его арестовать, но этот мост он перейдет позже.

Ему нужно было найти способ проникнуть внутрь. Он снова оглядел крепкую дверь.

Выбивание дверей кажется легким делом только на телевидении. На практике полиция использует утяжеленные тараны, которые нацеливают на слабые места двери – обычно замки и петли. Когда используешь свое плечо, возможностей гораздо меньше.

По бросился на дверь и отскочил, как резиновый мячик.

Белый жар растекся от верхней части его плеча до кончиков пальцев. Он попытался двигать рукой и обнаружил, что едва может пошевелить пальцами. Он что-то повредил.

Закрытые ставнями окна имели металлические решетки, встроенные в толстые стены, и снять их можно было только изнутри. Они были неприступны.

Свифт все еще кричала, но По слышал, что она слабеет.

Он отчаянно искал варианты действий.

Он посмотрел на четырехкамерный фургон.

Он бросился к нему. Дверь была открыта, и ключ торчал в замке зажигания. Он повернул его, и дизельный двигатель с ворчанием ожил.