— Где Джек? — Гарри поднялся с шезлонга.

— Где левый револьвер? — спросил Горлогориус.

— А не пошли бы вы оба! — воскликнул Реджи. — Вместе или по очереди. Надоели.

— Отвечай! — рявкнул Горлогориус.

— Кому? — уточнил Реджи.

— Обоим!

— Джек остался в горах, — сказал Реджи. — Не смог, так сказать, пройти на следующий уровень.

— Ты его застрелил? — спросил Гарри. И тут же сам себе ответил: — Ты его застрелил!

— Я бы так не сказал. — Реджи зевнул и почесал левое ухо. — Когда я его оставил, он был еще жив.

— Ты бросил его умирать, да? Конечно, ты же привык убивать стрелков. Сначала тех четверых в трактире убил, а теперь еще и Джека!

— Молодой человек, я вас вижу второй раз в жизни, — сказал Реджи. — И не считаю, что обязан перед вами отчитываться.

— Тогда отчитайся передо мной! — рявкнул Горлогориус. — Где револьвер? Где артефакт, я тебя спрашиваю!

— В Караганде, — сказал стрелок. — Кончай орать, а? Ты же сам у меня его забрал.

Горлогориус подозрительно принюхался к ауре стрелка, но она свидетельствовала об абсолютной трезвости Реджи.

— Провалы в памяти? — участливо спросил стрелок. — Здесь помню, а здесь — не помню? Не парься, с возрастом и не такое бывает. Замечательная болезнь — склероз. Иногда ты даже не помнишь, что она у тебя есть…

— К этому вопросу мы еще вернемся. — Горлогориус обернулся к Гарри, пытаясь прояснить ситуацию другим способом. — Кто тебя по голове навернул?

— По-моему, Джавдет, — сказал Гарри. — Но я не уверен.

— Джавдет? — удивился Горлогориус. Он пропустил появление бедуина, занимаясь разборками с Мэнни. — Откуда тут взялся Джавдет?

— Говорит, что потерялся, — сказал Гарри.

Горлогориус потер переносицу.

— Почему ты думаешь, что это он тебя отоварил?

— Потому что больше тут никого не было. — Гарри рассказал Горлогориусу о коротком визите Джавдета. — Мы с ним немного потрепались, потом он сказал, что из озера опять кто-то лезет, я обернулся… И больше я ничего не помню.

— Я нашел его под лодкой, — сказал Реджи. — Вон там.

— А почему ты думал, что это я его приложил? — спросил Горлогориус.

— Потому что когда я спросил, где Гарри, ты ответил, что отпустил его.

— Я ответил?

— Ты.

— Тот самый Я, которому ты отдал артефакт?

— Да.

Гарри подумалось, что разговор Джека с Горлогориусом начинает смахивать на диалог двух сумасшедших. Или проблема с самим Гарри? Сказываются последствия удара по голове?

— И как я выглядел? — спросил Горлогориус.

— Я не присматривался. Видишь ли, я не думал, что тебя много. — Стрелок продолжал вносить в беседу сюрреализм. — Страдаешь раздвоением личности или чем-то в этом роде?

— Что другой Я тебе сказал?

— Сказал, что мои услуги тебе больше не нужны. Сказал, что с самого начала болел за меня. Золота отвалил два мешка.

— Где это золото?

— В саквояже.

— Покажи.

— Вот. — Два солидных мешка плюхнулись у ног Горлогориуса. Волшебник выудил из них пару монет.

— Настоящее, — сказал он.

— Глупо было бы ожидать фальшивки от такого солидного человека, как ты, — сказал Реджи.

— А тебе в моем поведении ничего не показалось странным? — продолжал допытываться Горлогориус.

— Тогда — нет, — сказал Реджи. — Сейчас кажется.

— Тот Я, которому ты отдал артефакт, ушел через портал?

— Нет, на своих двоих упрыгал, — сказал Реджи. — Туда.

— Логично, — пробормотал Горлогориус. — Перемещения через портал легко отследить в астрале. Вот он, предатель!

— Кто, Джавдет? — спросил Гарри.

— Возможно, никакой он не Джавдет, — сказал Горлогориус. — Слишком много он себе позволяет для обычного бедуина.

— Не Джавдет? А кто? — удивился Гарри.

— Скоро мы это выясним, — пообещал Горлогориус.

Совершим небольшой экскурс в прошлое.

Терминатор

Это была чайхана для самых бедных слоев населения — подметальщиков улиц, ночных стражников, случайно оказавшихся в оазисе бедуинов, уборщиков за верблюдами и странствующих поэтов. Днем большая часть этого люда занималась исполнением своих профессиональных обязанностей, поэтому народу в заведении было немного, и чайханщик сразу обратил внимание на нового посетителя.

Впрочем, он обратил бы на него внимание в любом случае.

На человеке был очень дорогой плащ. Люди в таких плащах не ходили в чайханы низкого пошиба. Максимум, на что они были способны, — это одарить такие заведения презрительным взглядом с горба проезжающего мимо верблюда. Еще этот человек был бледнолицым.

Такие в пустыне встречаются нечасто, а если быть точным, вообще никогда не встречаются. Истинные дети песка смуглы от рождения, а белокожие люди уже на второй день пребывания в пустыне становятся людьми с красной, облезающей кожей. А через неделю их сложно отличить от бедуинов.

Чайханщик даже сначала подумал, что его новый посетитель ошибся адресом, но тот уверенно прошел внутрь заведения и сел за один столик с бедуинским оборванцем, зависшим в чайхане с самого утра.

Если новый посетитель удивлял чайханщика, то бедуин его откровенно нервировал. Жители оазисов относятся к бедуинам примерно так же, как собаки относятся к волкам — признают их своими родственниками, но понимают, что те гораздо круче и связываться с ними не стоит.

Бедуин курил кальян. Когда новый посетитель опустился на потрепанный ковер рядом с ним, бедуин даже бровью не повел, словно бледнолицые гости в дорогих плащах каждый день подсаживались к детям пустыни. Он только вытащил изо рта обмусоленный мундштук кальяна и вопросительно посмотрел на гостя.

— Я не курю, — сказал гость.

— Ты искал встречи со мной? — спросил бедуин.

— Только если тебя зовут Джафаром.

— Обычно меня не зовут, — сказал Джафар. — Бедуин сам приходит и делает это тогда, когда считает нужным. Чего ты хочешь?

— По направлению к восходу солнца в трех дневных переходах отсюда находится богатый оазис, — сказал гость. — Я хочу, чтобы ты распустил слухи, будто собираешься его ограбить.

— Зачем? — удивился Джафар. — Грабить караваны куда прибыльнее. И безопаснее.

— Я не предлагаю тебе грабить оазис, — сказал гость. — Я только хочу, чтобы люди поверили, будто ты собираешься это сделать.