– Вы все такие.

   – Точно.

   Смешок. И – горячие губы на шее за ухом,и жаркое дыхание, и вновь шёпот:

   – О тебе, моя радость, я мечтал ночами,

   Но ты печали плащом одета.

   Я, конечно, еще спою на прощанье,

   Но покину твой дом, но покину твой дом, но покину твой дом

   Я с лучом рассвета.

   Ева слушала, как завороженная.

   – Нет,ты не бард,ты менестрель.

   – Почему?

   – Да просто так. Слово красивое, романтичное.

   – Думаешь, я романтик?

   – А разве нет? Залез в чужую палатку, спугнул кота, песни поёшь на ухо.

   – О, я еще и не то могу…

   – Вышивать и на машинке шить?

   – Почти.

   Серый, осторожно обхватив Еву рукой, потянул на себя, заставив её перевернуться к нему лицом,и опять запел:

   – Мне ль не знать, что всё случилось

   Не с тобой и не со мною.

   Больно ранит твоя милость,

   Как стрела над тетивою.

   Ты платишь за песню луною,

   Как иные платят монетой,

   Я отдал бы всё, чтобы быть с тобою…

   И приятно,и смешно, и немного неловко.

   Наверное, у всех свои трагедии. У некоторых они – вот такие, с песнями, но от этого не менее трагичные.

   – Я отдал бы всё, чтобы быть с тобою,

   Но может, тебя…

   Серый обхватил ладонями лицо Евы и допевал песню почти ей в губы:

   – Но может,тебя, но может, тебя

   И на свете нету?

   Он остановился, и дыхание его было прерывистым, взволнованным. Мальчик, притворяющийся шутом… Ей ли не бдивзгв знать, что за смехом проще всего скрываются утраты, страхи, поражения? И ранимость.

   – Что мне делать, королевна? - спросил Серый, весело и задорно улыбнувшись. Пытался свести всё в шутку. Но в глазах было слишком много тревоги и вопроса, чтобы Ева поверила.

   – Жить. И петь, конечно. У тебя это прекрасно получается. А сейчас… я думаю, нам пора на обед. Я чувствую запах чего-то вкусненького.

   – Тебя не смущает тот факт, что мы из палатки вместе вылезем? - бард задорно вздёрнул бровь. Ева покачала головой и улыбнулась.

   – Нет. Совершенно. А тебя?

   – Ни за что!

   – Вот и прекрасно. Тогда полезли.

   Дэн

   «Приду со вспышками молний. Попытаешься узнать, кто я, обернусь пеной речною».

   Такую записку – кратенькую и со вкусом – я нашёл в палатке сразу после спасения Евы. Письмо лежало на спальнике, и с утра перед сплавом его точно там не было. Обычный листочек, и почерк без всякой каллиграфической мути, сердечек и прочей фигни. Мало того – писали явно левой рукой. И с намёком на трагическую долю Русалочки.

   Я долго изучал записку, будто ожидая, что на бумаге проступит имя. Потом принюхался, и кажется, даже уловил отголосок того самого аромата.

   Прискакавший Саня замер, удивленно глядя на меня, полураздетого и глупо ухмыляющегося.

   – Что-то случилось? Ты чего в мокром сидишь? Да еще и так…

   Я глянул вниз и рассмеялся: одна нога голая, вторая в мокрой штанине, как ещё трусы не стянул…

   – Да тут… гроза намечается, - сложив записку, я сунул её в гермопакет с документами и поднялся, чтобы нормально переодеться. – А ты как? К Дите в гости не намылился?

   – А что, уже сегодня надо… место? - уточнил рыжий, усиленно вглядываясь в дальний островок на реке.

   – Не-а. Если наши метеоролухи не врут, то аж послезавтра.

   Саня энтузиазма не выразил.

   – Хотя, если идея замутить с Дитой тебя совсем не греет, можешь к Еве попроситься – сказочница, насколько я понял, коротает ночи исключительно в компании кота.

   Впрочем, чуть позже я понял, что ошибся. Хотя если сравнивать людей с животными, то Серый – таки кот,и не так уж я и ошибся.

   Да и какое моё дело, на самом деле, пусть расслабляется человек, после таких потрясений-то.

   Саша

   По-моему, это зрелище – человека, варящегося в пенном котле водоворота – я запомню на всю жизнь. И у меня теперь тоже будут свои кошмары. А еще они будут у Драго. Бессильно наблюдать, как тонет человек, к которому ты неравнодушен – это ужас. Врагу не пожелаешь!

   И я даже разозлилась на Еву, когда увидела, что она вылезает из палатки вместе с Серым. С растрёпанными кудрявыми волосами, румянцем на щеках и блеском в глазах. Улыбающаяся. И Серый тоже улыбался. Многозначительно так.

   Нет, ну… блин! И Драго тоже это увидел. Замер, поджав губы, а потом вообще отвернулся.

   А я ничего понять не могла. Ева с Серым, получается… Или нет? Тогда что он делал в её палатке? И почему они такие довольные?!

   Спросить, что ли, у Евы? Но я почему-то стеснялась. И злилась тоже, да. Потому что Драго подруга избегала, да и великан наш к ней не подходил. А вот Серый всё время тёрся рядом, буквально хвостом ходил за Евой,и на любые взгляды – в том числе грозные взоры Драго – отвечал взглыдом насмешливым.

   Мне было жаль великана, поэтому перед обедом я подошла и тихонько сказала:

   – Я всё равно за тебя!

   Драго только усмехнулся.

   Брат и сестра Дэна после происшествия с Евой ухмыляться перестали,и даже участвовали в организованной Стасом после обеда учёбе по технике сплава и спасработам на воде. Если утром его объяснения почти никто не слушал,то после сегодняшнего ЧП вся группа была само внимание.

   Господи, как же хорошо, что всё обошлось, и Ева жива и здорова!

   А ближе к вечеру погода совсем испортилась. Появился несильный, но порывистый ветер,изредка с неба накрапывала морось. Ребята соорудили из клеенок навес над костром, где все дружно собрались, чтобы по очереди рассказывать истории. И они были покруче Евиной сказочки… Она всё-таки фантазировала, а Славик и Стас рассказывали настоящие леденящие кровь истории о том, как люди гибли в бочках, задыхаясь и выбиваясь из сил, уходили в сифоны, разбивались о скалы. Потом ко мне подсел Дэн и начал травить смешные байки, и под конец вечера слушатели разделились на три лагеря – часть сгрудилась вокруг нас с Дэном, часть внимала Стасу со Славиком. А третья часть окружила Еву и Серого.