Бетси Чейз услышала об Эйбе, когда зашла в «Хаддан-инн» поговорить с Дорин Беккер по поводу последних приготовлений к свадебному приему. Был первый день весенних каникул, и Бетси воспользовалась свободным временем, чтобы упорядочить детали, касающиеся ее личной жизни. Она уже дала понять Дорин, что не хочет звать на свадьбу оркестр Чазза Диксона и что, по ее мнению, они вовсе не являются потрясающими музыкантами, когда позвонила Никки, сестра Дорин, и сообщила о звонке Мари Бишоп, которая как раз сейчас смотрит из окна своей гостиной и видит, как Эйб грузит вещи в машину, этот древний «крузер» Райта, который ни один здравомыслящий человек не стал бы водить.

В гостинице было ужасно жарко, наверное, поэтому Бетси стало дурно, когда она услышала новость об отъезде Эйба. Она попросила у Дорин стакан воды, но он ей никак не помог. В кустах за окном сладко запел скворец, засвистел первые ноты своей весенней песни, трели, которая для одного была колыбельной, а для другого — взволнованным призывом. Цветники миссис Эванс и миссис Джереми были полны нарциссов и тюльпанов, а все дубы вдоль Мейн-стрит топорщились свежими зелеными почками. Стоял чудесный день, и никто не заподозрил ничего странного, когда позже Бетси прошлась по Мейн-стрит. К этому времени все уже привыкли к тому, что она бродит по городу, спрашивая дорогу и поворачивая не на те улицы, пока наконец не выйдет, куда надо.

Люди, которым казалось, будто они знают Бетси, например Линн Вайнинг и остальные преподаватели с факультета искусств, никогда бы не подумали, что Бетси может исчезнуть вот так, наскоро проставив оценки и позвонив в камеру хранения, чтобы приехали за ее мебелью. Самой Линн пришлось до конца года исполнять обязанности воспитательницы в «Святой Анне», и от этой работы у нее постоянно случались мигрени. Неудивительно, что потом Линн все время сообщала всем и каждому, насколько невозможно выявить истинную природу человека, даже приблизительно. Эрик Герман, со своей стороны, не особенно удивился внезапному отъезду Бетси. Он видел, каким взглядом она смотрит на молнии, и самым близким друзьям признавался, что воспринял ее отъезд с облегчением.

Черный кот уже метался под дверью, умоляя, чтобы его выпустили, когда Бетси пришла к Эйбу. Так получилось, что ни у Эйба, ни у Бетси почти не было вещей. Они закинули пожитки в багажник старой машины Райта и пошли в кухню выпить кофе. Было около полудня, когда они собрались выезжать: прошло достаточно времени, чтобы человек, у которого имелись сомнения, пошел бы на попятный. Поскольку Эйбел Грей был из тех, кто любит все доводить до конца, он вымыл перед отъездом кофейник, вылил сок и молоко, чтобы они не испортились в холодильнике. Первый раз в жизни у него была чистая кухня, отчего было особенно легко уезжать.

Он сделал все возможное, чтобы уговорить кота ехать с ними, но кошки привязаны к своей территории, а этот зверь был особенно упрямым. Его оказалось невозможно заманить на заднее сиденье даже с помощью открытой банки тунца. Игнорируя взятку, кот смотрел на Эйба таким равнодушным взглядом, что Эйб засмеялся и оставил его в покое. Когда они присели «на дорожку», Эйб опустился на корточки и погладил кота по голове, в ответ кот сощурил свой единственный глаз, от возмущения или от удовольствия — было невозможно понять. На самом деле кот был единственным в Хаддане, кого Эйбу было жаль покидать, и он еще подождал, оставив в заведенной машине открытую заднюю дверцу, но кот только развернулся и затрусил по улице, ни разу не оглянувшись назад.

Они выехали из города, проехали мимо новых домов, мимо мини-маркета, заправочной станции и вечных полей. Они ехали, пока не добрались до дороги, ведущей к ферме деда. День выдался такой яркий, что Бетси даже захотелось надеть солнечные очки, но небо было слишком прекрасное и синее, чтобы отказаться от его вида. В лесу цвели фиалки, ястребы парили над лугами. Возле фермы они вышли, захлопнули дверцы машины, так что разом взлетели все дрозды, запорхали над ними, словно вплетая себя в ткань небес. Пчелы летали над сиреневыми кустами рядом с крыльцом, и, хотя ферма стояла в милях от болотистых речных берегов, даже сюда доносилось весеннее пение лягушек. Эйб пошел в последний раз почтить память покойной букетом диких ирисов, которые нарвал, остановившись по дороге у реки. Стоя рядом с оградой, никто даже не заподозрил бы, что там находится чья-то могила, это был просто участок земли, где растет высокая трава, становясь желтой по осени.

Глядя на Эйба, Бетси противилась желанию взяться за фотоаппарат, вместо этого она просто ждала, когда он вернется к ней. Трава, по которой он шагал, только что выросла, и его одежда пропиталась сладким запахом. От диких ирисов у него на руках остались синие пятна. Все это Бетси запомнит навсегда: как он махал ей рукой, идя через поле, как она ощущала биение собственного сердца, и небо было такого оттенка, какой не передать ни на одной фотографии, точно так же, как небес никогда не увидеть с земли.

Некоторое время они стояли, глядя на старый дом, на то, как тени облаков скользят по дороге и по полям, а потом снова сели в машину и поехали на запад, к выезду на трассу. Прошло несколько дней, прежде чем жители городка сообразили, что произошло, и Карлин Линдер первая поняла, что они уехали из города. Она поняла это гораздо раньше, чем Майк Рэндалл из банка получил письмо от Эйба с просьбой продать его дом и переслать ему деньги, раньше, чем в Хаддан-скул осознали, что необходимо искать педагога, который взял бы классы Бетси. Она догадалась раньше, чем Джоуи Тош своим ключом открыл дверь дома Эйба, где с изумлением обнаружил сверкающую чистотой кухню, какой не видывал здесь ни разу.

Карлин отправилась домой на пасхальные каникулы, как и большинство учеников, разница состояла лишь в том, что она не была уверена в своем возвращении в Хаддан. Шон Байерс взял у дяди машину, чтобы отвезти ее в аэропорт Логан, и заметил, что она везет с собой гораздо больше багажа, чем обычно берут люди, отправляясь на недельку в гости. Она набила сумку книгами и прихватила с собой ботинки, купленные у Хинграма, хотя все это было ей совершенно ненужно во Флориде. Несмотря на все опасения, что Карлин может не вернуться, Шон держал рот на замке, хотя это давалось ему нелегко. Утром дядя отвел его в сторонку и сказал, что когда он станет старше, то поймет: терпение является недооцененной добродетелью, которую человеку следует воспитывать в себе постоянно, даже если сейчас он тот, кого покидают.

И вот, вместо того чтобы кинуться за Карлин, Шон остался сидеть в машине дяди, глядя, как она уходит. Он все еще думал о ней, когда Карлин вышла в яркий сырой флоридский полдень, мгновенно вспотев от жары.

— Да ты с ума сошла, девочка! — воскликнула Сью, ее мать, после того, как выпустила дочь из крепких объятий. — В апреле носить шерстяную одежду! Этому тебя научили в Массачусетсе?

Сью Линдер вежливо промолчала по поводу обкорнанных волос дочери, хотя и предложила зайти в парикмахерскую на Пятой улице, просто чтобы добавить новому стилю немного шика с помощью завивки или объемной укладки. Как только они добрались до дома, Карлин стянула с себя свитер и юбку, купленные в торговом центре Миддлтауна, сменив их на шорты и футболку. Она вышла посидеть на заднем крыльце, пила там ледяной чай и старалась заново притерпеться к жаре. Она так долго мерзла, что уже привыкла к холоду, к бодрящему воздуху Массачусетса, несущему с собой запах яблок и сена. Но она была счастлива слышать голос матери, доносящийся из открытого окна, ей было радостно наблюдать за красными ястребами, кружащими над ней в белесом от жары небе. Когда она сказала матери, что не уверена, стоит ли ей возвращаться обратно в Хаддан-скул, Сью ответила, что будет только рада, но надо понять, не подведет ли она кого-нибудь таким образом; Карлин знала, они с матерью всегда видят все в разном свете и единственный человек, которого она подведет, оставшись дома, будет она сама.