— Там золото? — с надеждой просил русоволосый.

— Колдовство колдовством, а помощь тебе не помешает. Мы бы подсобили.

— Если в цене сойдемся, — предостерег белобрысый.

— Допустим, тому, кто засел наверху, нужна твоя помощь, — тормалинец опустил твердую лапу на плечо Велиндре. — Так пусть заплатит нам за то, что мы пропустили тебя через нашу землю, это справедливо?

— Вы никогда не видели волшебника, не так ли? — Велиндре усмехнулась, поглядев в глаза тормалинцу, а затем на его руку. — Ни того таинственного колдуна, который, как вы говорите, живет там под тучами, ни любого другого настоящего волшебника.

— Тебе-то что? — Русый неуверенно покосился на того, что со шрамами, а этот подавленно смотрел на своего приятели с лицом, похожим на топорик.

— Видывал я дурней с юга, которые вбили себе в голову, что здесь ничего не стоит разжиться. — Белобрысый попытался ухватить ее вторую руку через толстый мех плаща.

Велиндре как следует всплеснула обеими ладонями. Вспыхнул голубой свет, и мощный порыв колдовского ветра отбросил всех пятерых прочь. Белобрысый полетел назад, тяжело шлепнулся и распростерся, хватая воздух ртом и слабо шевеля руками. Тормалинец кубарем покатился вбок и в конце концов скорчился, точно побитая дворняга, вцепившись в пучок мерзлой травы, от изумления лишившись дара речи. Русоволосый, за спиной у которого местность коварно и резко шла под уклон, от неожиданности свалился на своего приятеля со шрамами. Только малый с лицом-топориком удержался на ногах. Он пятился, спотыкаясь и крепко зажмурив глаза, слишком перепуганный, чтобы желать увидеть, что последует дальше.

— Я же предупреждала, мое дело вас не касается. — Велиндре встала, полностью собранная, распростерла руки, темный меховой плащ и золотые волосы струились у нее за спиной, точно она стояла позади зимней бури. Но по обе стороны тропы не шевелилась ни одна веточка на пережидающих зиму деревьях. — Как я поняла, теперь вы мне поверили. Вы убедились: у вас нет надежды меня задержать. — Она взметнула руку вперед, и лента сапфирового света опутала малого с лицом-топориком. — Между тем я могу сделать вашу жизнь весьма неприятной, если вы еще не отступились от намерения следовать за мной.

Щелкнув пальцами, она вызвала молнию из ясного синего неба. Та ударила в рябину, на которую Велиндре указала вытянутым пальцем. Деревце вспыхнуло и затрещало в белом пламени. Тут взгляд волшебницы привлекло движение под горой. Почти все крохотное население деревни наблюдало за происходящим из дверей или из-за углов неприглядных хижин.

— Я узнаю, если кто-то за мной увяжется, — продолжала она с неприкрытой угрозой. — Я узнаю, если кто-нибудь вздумает притеснять вдову Пиндер за то, что она меня приютила. Советую вам, храбрецы, объяснить это соседям.

Одним взмахом руки Велиндре потушила пламя, пожиравшее рябину. Теперь слышался только слабый лепет нескольких сухих листочков, оставшихся на дереве, да стук падающих наземь ягод. Велиндре еще раз повела рукой в сторону деревни, и обугленная ветвь с оглушительным треском сломалась. Когда потрясенные деревенские жители, вздрогнув, уставились на деревце, Велиндре облеклась в ослепительный небесный свет и пропала.

Перепуганные бездельники протерли глаза, а затем усиленно заморгали, пялясь с разинутыми ртами на то место, где только что стояла колдунья. Она же, невидимая, с улыбкой продолжила путь вверх по склону. И прошло некоторое время, прежде чем поняла, а что, собственно, сделала. Она развеселилась. Кто бы мог подумать, что ученическая шалость вроде ослепления кого-то колдовским светом может оказаться такой полезной? Притянув к себе побольше воздуха, она ловко вовлекла в чары также воду и огонь, и волшебная пелена сделала ее полностью невидимой. Но она тут же решила: довольно глупостей. Время поджимает. Путешествие и так уже затянулось дольше, чем она предполагала. Хотя у Дева нет причин жаловаться, что она дурью мается, как с раздражением подумала она. И не пришлось бы отвлекаться на эту чепуху, если бы Дев не перепугал вдову и ребятишек, некстати вызвав Велиндре. Ничего удивительного, что старшая девочка не смогла удержаться от болтовни.

Велиндре шагала дальше, вперед и вверх, сперва поглядев в сторону гор, а затем оглянувшись на деревню, дабы убедиться, что местные удальцы подались восвояси. Те мало-помалу приходили в себя. Малый со шрамами осторожно приблизился к обугленному остову рябины. Его белобрысый приятель шел следом, стараясь, чтобы первый постоянно находился между ним и отталкивающим зрелищем. Тормалинец и русоволосый подобрались к типу с лицом-топориком, все еще пригвожденному к месту, хотя струйки лазурного света вокруг его ног угасали. Внезапно тормалинец пихнул его. Тот вскричал, прежде чем отступить на шаг, ибо обнаружил, что чары его больше не опутывают. И почесал прочь, да так что только пятки засверкали, к спасительной таверне, то и дело скользя. Русоволосый и тот, что в шрамах, последовали за ним без пристойной медлительности, которая позволила бы им сохранить достоинство в глазах изумленных односельчан. Тормалинец и белобрысый потомок горцев остались на месте, с подозрением глядя вверх по тропе. Велиндре поспешила к ближайшим зарослям орешника.

Она напомнила себе, что эти дурни не глухие и не слепые, а она производит шум и оставляет следы. Они, конечно, летом работают горняками, а зимой выслеживают дичь куда мельче, нежели взрослые волшебники. Поглядев вниз, она покачала головой, ибо ее на миг сбило с толку то, что она не видит следов собственных ног. Твердая, промерзшая земля не поддавалась стопам ее тяжелых ботинок: никаких следов. Но тяжесть ее тела придавила к земле травинки, пробивающиеся сквозь темное лиственное крошево там, где порывы ветра сдули с земли снег.

Немало прошло с тех пор, как Велиндре доводилось дважды, нет, трижды подряд применять такие чары. Она призвала второй слой плотного воздуха окутать ее оболочку, дающую невидимость, приглушив любой скрип или хруст под ногами от заледенелой земли или ореховых прутиков. Она подняла одну ногу и поставила на мягкую подушку волшебства. Не спеша, чтобы не потерять равновесия, шагнула вперед, призвав вторую подушку, которая подняла ее над землей на ширину ладони. Ее позабавила мысль, что это отнюдь не утонченная работа с первозданным воздухом, которой Хадрумале ожидал бы от Владычицы Облаков. И кто только не слышал об укорах Планира старшим ученикам, склонных пугать глупых обывателей ловкими фокусами. Все это хорошо, но жизнь здесь не такова, как на родине, и предписания Верховного Чародея не годятся. Велиндре споткнулась, когда под ногами пробежала своевольная струйка воздуха, и отбросила праздные мысли, дабы лучше сосредоточиться. Заходя все глубже в заросли мучительно медленным шагом, она то и дело оглядывалась через плечо, чтобы увидеть, нет ли погони. Если эти деревенские олухи не слышат ее, она ведь их тоже не услышит благодаря тем же чарам. К тому времени когда она перевалила через хребет, шея у нее задубела, а ноги заныли, словно она весь день тащилась по рассыпчатому песку. Легкое поташнивание грозило перейти в бурную тошноту с головной болью. Сжав челюсти, Велиндре заставила себя идти дальше через рощицу дрожащих осинок, сбросив по пути чары. Крепко обутые ноги резким толчком ударились оземь. Она вдохнула свежий прохладный воздух, такой желанный. И тут же поспешно собрала рассеивающиеся вокруг нити колдовства и сплела их в паутину невидимости, испугавшись лесных шумов. Затем усилила всякий звук для своих ушей.