– Сати Халилова. Такая же фамилия была и у Эллы, я видел ее документы.

– Паспорт, полагаю, у Сати на эту же фамилию?

– Думаю, да. А зачем вам?

– Номер телефона этой дамы у вас есть?

– Да. Я с ней не связывался, но записал, когда сюда ехал.

И вдруг наступило преображение маленького человечка в фигуру более значимых масштабов, чем он есть. Комиссаров, показалось Чекину, даже вырос, раздался вширь – вот что делает с человеком творческая мысль, профессиональный полет к результату. А почему следователь не может быть творцом? К данной профессии тоже необходимо иметь талант, призвание. И говорил он теперь четко, быстро, ставя в конце предложений точку и одновременно пронзая указательным пальцем воздух:

– Сим-карту получают с паспортом, стало быть, фамилия должна быть подлинной. Но не факт, нет, не факт. В любом случае номер, которым она пользовалась, у нас есть. Сделаем запросы операторам связи и получим все-все-все данные, касающиеся и номера, и фамилии. Таким образом выясним, созванивалась ли Сати с Инной Лопатиной. И если да, то это будет уже уликой.

– Косвенной, – спустил его на землю Чекин.

– Когда косвенных улик слишком много, они перестают быть таковыми, а указывают на преступника.

Слава богу, Комиссаров не потерял куража, значит, дело пойдет. Чекин решил, что настало время осторожненько поторговаться:

– У вас теперь есть реальная подозреваемая. А Болотова Надежда, ее сын Константин и дочь Марьяна могут вернуться к обычной жизни, не так ли?

Комиссаров поднял брови, словно впервые слышал эти имена! Вот человек: и Сати хочется ему уличить, и Болотовых засадить, просто ненасытный.

– Попозже, – выдавил он из себя с неохотой.

– Давайте сейчас эти вопросы решим? – не унимался Ярослав. – Вы же прекрасно понимаете, что Болотовы очутились у Лопатиной в результате подлой интриги и как раз за несколько минут до убийства Инны.

– Вы правы, но… мотива нет.

– Пока нет. У вас теперь все козыри в руках! А мотивы появятся, я не сомневаюсь. Берите Сати Халилову, но Болотовым дайте возможность свободно передвигаться по городу, они никуда не денутся. И еще нужно вернуть Лозовому сумму залога за Надежду Болотову.

Следователь задумался… И это хорошо, хорошо. Значит, сомневается. А раз сомневается, то взвешивает все за и против, стало быть, есть надежда – виват!

– О боже, – глядя на часики, сказала Сати. – Мы засиделись. Звонит ваш муж, Надежда Алексеевна. Ответить?

– Как хочешь.

– Не буду.

Сати улыбнулась ей. Как мило – «не буду отвечать вашему мужу»! У нее здорово получалось в скользких ситуациях, когда другие люди теряются и смущаются, выглядеть комильфо. Надежде Алексеевне, например, стало неловко при упоминании о муже-идиоте, а Сати плевать, она свободна от условностей. Однако пора было дослушать до конца и главное – выяснить (если скажет), каких бед еще ждать от нее. Не зря же Сати осчастливила Надежду Алексеевну развернутым рассказом о себе.

– Он менял мужчин, – без просьб продолжила Сати. – Чтобы я спокойно относилась к разным партнерам.

– То есть он продавал тебя? – ужаснулась Надежда Алексеевна.

– Нет, он покупал их для меня.

– И зачем же Халилов потратил столько времени, средств, обучая тебя стольким премудростям? – спросила Надежда Алексеевна.

– Мечтал уничтожить двух подонков. С моей помощью. И на это дедушка положил больше двадцати лет.

– Больше двадцати лет?! Ничего себе! Хм, да… нормальным его не назовешь. Он же был богат… Почему не нанял киллеров? Они успешно осуществили бы его мечту.

– У каждого человека свои критерии, отсюда и своеобразные поступки. Однажды он велел мне собираться…

К тому времени ей исполнилось почти двадцать четыре года. Был перелет на Урал, потом поселились в особняке, привыкали к новому месту. И, конечно, настал день, когда Халилов вызвал Сати после ужина. В гостиной накрыли маленький столик, на нем стояло вино (пить уметь тоже ее учили), фрукты и кое-какие закуски. Старик Халилов налил Сати и себе, они выпили по глотку вина.

– Вот ты и взрослая, – сказал он. – Ответь, я тебя обижал?

– Нет, что вы.

Если не считать каждодневных изматывающих тренировок, отсутствия человеческого тепла, жестких правил, изоляции и прочих мелочей, делающих жизнь разнообразной и интересной, то о каких обидах может идти речь? Спасибо, с Эллой не разлучал. А девочка выросла, правда, была странноватой: то пугалась, то замыкалась, то впадала в истерику без причин. Позвали врача, он поставил диагноз: аутизм в легкой форме, но проблем и с легкой формой полно, хотя среди подобных людей и гениев полно.

– Настало время тебе отдать долг. Я болен, скоро умру. Все, что ты видишь и что есть у меня, станет твоим. Согласись, это царский гонорар за услугу, которую ты мне окажешь.

– Я готова сделать все, что вы скажете, без гонорара.

Она не кривила душой и согласилась бы выполнить любое его задание – Халилов воспитал ее преданной рабыней. Но где-то внутри Сати рассчитывала, что в один прекрасный день, выполнив свою миссию, получит возможность идти на все четыре стороны. И она, захватив Эллу с парой чемоданов, уйдет далеко-далеко пешком. Наивная.

– Иметь деньги и крышу над головой лучше, чем ничего не иметь, – сказал Халилов. – Ты не знаешь, что такое нищета и работа с утра до ночи за кусок хлеба. Кроме тебя, мне некому оставлять имущество, но я хочу до того, как умру, получить свою радость. Очень давно я занялся бизнесом, и успешно, как ты понимаешь. Рынок в те времена был дефицитным, его следовало заполнять абсолютно всем, в чем нуждается человек, и даже сверх того. Я отлично справлялся с поставленной задачей, у меня появились и собственные производства, мне везло. Потом предложил трем друзьям, соседским пацанам, помогать мне. Они младше меня, но были полны желания работать и энтузиазма, а любому бизнесмену нужны верные люди, кому спокойно можно доверить деньги, жену, дом, жизнь и детей. Ребята проявили себя с лучших сторон, дела шли в гору, но все закончилось одним махом. Я не держал личную охрану, считал это позерством, да и врагов у меня не имелось, жил спокойно. Однажды с семьей выехал на природу, по дороге я выскочил в магазин и… моя машина взорвалась. Жена, сын и дочь погибли, погибли и три случайных человека, которые оказались вблизи взрыва. А я остался жив. Мне предъявили дикое, не выдерживающее критики обвинение – убийство по неосторожности. Выходило, я виноват, плохо содержал джип, в результате вытек бензин, а свидетель видел, как я бросил окурок и попал в бензин… В общем, бред. Явно была взорвана бомба, которую прикрепили к автомобилю. Но из-за этого бреда я провел в колонии четыре года. Бежал… Да, иногда из колоний бегут, но это длинная история, тебе она не нужна. Пока я сидел, все созданное мной испарилось, то есть мне уже ничего не принадлежало. Я должен был сдаться?