11. В силу всей совокупности указанных факторов, включая влияние на экономику крупного бизнеса и коррумпированной бюрократии, сложились неравные условия конкуренции, способствующие углублению неравномерности в распределении богатств и социальной дифференциации.

12. Неравенство в распределении, кричащие противоречия между богатством немногих и нищетой большинства находят свое выражение в том, что разрыв между доходами 10 % самых состоятельных и 10 % самых бедных (децильный коэффициент) составляет в России, по официальной статистике, 14,5 раза — как в США, где бедными, однако, считают людей с доходами российского среднего класса. Более точные исследования показывают еще более значительный разрыв. Однако, как видно из международных сопоставлений, страны с близким уровнем душевого ВВП имеют даже более высокие показатели социального расслоения. Просто у нас еще в 1990 году децильный коэффициент был равен 4,9 раза.

В итоге в российском обществе преобладает негативное отношение к итогам рыночных реформ 90-х годов, недоверие к государству, ненависть к богатым, настроения в пользу перераспределения богатств с целью достижения большей справедливости. Между тем нынешний подъем в экономике обеспечен в первую очередь этими реформами и разбуженной ими частной инициативой. Причем важную роль играют крупные корпорации. Но именно потому, что подъем экономики увеличивает размеры доходов и богатств, усиливаются и настроения к их переделу, подогреваемые определенными политиками в своих интересах.

Несомненно, экономика с описанными выше свойствами имеет весьма ограниченный потенциал развития. Уже при Б. Ельцине предпринимались определенные усилия по наведению порядка и выходу из «институциональной ловушки» (термин В. М. Полтеровича), какую представляла собой российская адаптационная переходная модель. Но в широком масштабе задача ее преодоления встала при президентстве В. Путина. Он сразу заявил о «равноудалении» олигархов. Через некоторое время двое из них, контролировавшие важные медиа-ресурсы (Гусинский и Березовский), оказались в эмиграции. Было преодолено самовольство региональных и местных руководителей, выстроена «вертикаль власти».

Во внутренней политике перед В. Путиным встали две фундаментальные и более сложные задачи:

• модернизация экономики, завершение рыночных реформ, выход из адаптивной переходной модели;

• укрепление государства, обеспечение законности и правопорядка, в том числе в экономике.

О реформах и модернизации экономики было сказано выше. Что касается укрепления государства, то как раз в этой сфере наметился конфликт между властью и бизнесом. Начало ему было положено еще в 1997 году, когда медиа-магнаты Гусинский и Березовский развернули информационную войну против младореформаторов А. Чубайса и Б. Немцова. Олигархи тогда победили, и главные политические лидеры того времени взяли их сторону. Они считали, что их роль и методы, применяемые в политике, неизбежны в российской реальности; что политические обстоятельства вынуждают к уступками и компромиссам, в том числе за счет преувеличенного влияния крупного бизнеса на власть. В 1999 году их сотрудничество с крупным бизнесом, включая новые фигуры, позволило продвинуть в президенты В. Путина, сохранить на какое-то время преемственность политического курса и позиции ближайшего окружения Б. Ельцина.

Далее перед В. Путиным оказалась дилемма: либо решать задачу укрепления государства эволюционным путем, на основе развития реальной демократии и соглашаясь в какой-то мере с влиянием крупного бизнеса; либо принять за основу силовые методы, сделав ставку на органы правопорядка, службы безопасности и, в конечном счете, на бюрократию.

Надо учитывать, что эволюционный путь более трудный и долгий. Он предполагает, что исполнительная власть должна мириться с рисками применения демократии в стране с низкой политической культурой, с результатами политической конкуренции между силами, которые представляют настроения разных слоев избирателей — прокоммунистические, националистические, традиционалистские, популистские, — опасные для модернизации и развития страны. Кроме того, крупный бизнес всегда действовал в собственных интересах и лоббировал решения, зачастую не соответствующие национальным целям и задачам. Для управления государством, таким образом, возникают дополнительные трудности: выше уровень неопределенности, и нельзя сказать, что страна, в ее нынешнем состоянии, может себе его позволить. Но, как показывает мировой опыт, в конечном итоге процветания добиваются только демократические страны с рыночной экономикой, где власти должны считаться с демократически принятыми законами, не делая для себя исключений. Особенно верно это для постиндустриальной эпохи.

По отношению к бизнесу эволюционный путь предполагает, что власть опирается на естественные, спонтанно возникающие тенденции в экономике и обществе, порождающие спрос на законность, соблюдение обязательств, прозрачность и, прежде всего, на защиту прав собственности. Все более широкие круги предпринимателей делаются заинтересованными в этих институтах развитой рыночной демократии, в легальности, без которой они не могут привлекать кредиты и инвестиции, пользоваться достоинствами высокой деловой репутации, снижать трансакционные издержки. Все более высокую цену приобретает доверие, основанное на учете взаимных интересов: между предпринимателями, между ними и наемными работниками, между бизнесом и властью.

Если власть опирается на эти тенденции, деликатно подталкивая их развитие в нужном направлении, если она считается с интересами и опасениями бизнеса, с его порой фантомными болями, то она получает возможность воспользоваться дополнительными резервами деловой активности и растущего доверия.

Считаем нужным подчеркнуть: доверие, а не высокие цены на нефть, является главным ресурсом роста российской экономики, интенсификации инвестиций в модернизацию, превращения большинства россиян в инвесторов.

Силовые методы, опора на бюрократию сулят, как кажется, более быстрый успех. Они, кроме того, соответствуют историческим традициям России и легче воспринимаются, будучи привычными проявлениями власти: якобы навести порядок в России нельзя иначе, как бить по головам без разбору правых и виноватых. Таковы и по сей день, видимо, представления большинства населения. Ну а наведем порядок, тогда уж будем вводить демократию, если потребуется. Но оказывается, что само применение подобных методов, даже при формальном соблюдении законов и демократических процедур, так же как послереволюционный хаос, ставит узкие пределы развитию страны, реально отдает власть бюрократии, а стало быть, закрепляет институты произвола и коррупции.

Ниже приведена сопоставительная таблица, позволяющая оценить, насколько эволюционный и силовой сценарии развития содействуют преодолению адаптационной модели переходной экономики. Оба сценария берутся в чистом виде. Эволюционный сценарий предполагает демократизацию, силовой — свертывание демократии, контроль государства над общественными процессами.

ВАРИАНТЫ ПРЕОДОЛЕНИЯ АДАПТАЦИОННОЙ МОДЕЛИ ПЕРЕХОДНОЙ ЭКОНОМИКИ