— Нет, — испугался я. Помнится, в прошлом году мне здорово влетело за наличие целительского дара и, что важнее, за применение оного на практике без документально оформленного разрешения. Отвечать еще и перед ведьмаками не входило в планы. — Просто… случайно вышло.

— Жаль, — ведьмак скривился еще больше, — а то, коли надумаете сменить профессию, можно было бы рассматривать этот случай как прецедент, говорящий в вашу пользу.

— То есть меня бы приняли в ведьмаки?

— Вам бы предоставили льготы при зачислении и обучении.

Мальчишку-пажа наконец-то перестало тошнить. Он вытер рот полой плаща и слабым голосом сообщил, что готов приступить к своим обязанностям.

— Все закончилось? — поинтересовался виконт Луциан у меня.

— Почти. Вы, милорд, можете быть свободны. Передайте вашему отцу, графу Гневешу, что дело почти сделано. С проклятием рода покончено. Возвращайтесь в замок… Да, кстати, — добавил, когда юноша уже подошел к коню, — с вашего отца тридцать золотников.

— Сколько?!

Это хором воскликнули почти все.

— Мы работали впятером. — Я обвел широким жестом некромантов и ведьмака. — За нейтрализацию особо злостного чернокнижника по пять золотников на каждого. И плюс еще пять как пожертвование храму Смерти. Эти деньги он, наверное, сможет сам передать в общину, когда придет сюда с благодарственной молитвой.

Выслушав объяснение, все заинтересованные люди закивали головами с таким видом, что виконт понял: забыть про эти деньги его отцу теперь никто не даст.

— А вы? — Юноша, наверное, надеялся, что я поеду и сам озвучу грабительскую сумму, вместо него попав под раздачу.

— А я должен проследить, чтобы костер прогорел до последней веточки. Потом мне еще предстоит проверить, чтобы пепел и золу тщательно собрали и предали захоронению, а место освятили. Управлюсь только к вечеру. Да при общине, наверное, и заночую. А завтра утром буду в замке. Мэтр Осока, я прошу вас взять на себя все бумажные формальности — как-никак это ваш город.

Отдав распоряжения, я отвернулся к догоравшему костру. Трудившиеся как пчелы монахи успели очистить вокруг него землю на десять локтей и теперь собирали сушняк и траву в окрестностях, чтобы поддерживать очистительный огонь как можно дольше. Двое дежурили с палками, вороша угли и золу.

Кто-то тихо тронул за локоть. Я обернулся — на меня таращился студент-практикант. Глаза юноши горели восторгом.

— Вы герой! — воскликнул он. — Я хотел бы стать таким, как вы!

— Не стоит. Вам моя ноша не по плечу.

Парень ушел, время от времени оборачиваясь на ходу, и лишь когда мои коллеги скрылись из вида, я вспомнил, что так и не спросил у студента, знает ли он Зимовита Ллойду и Дорис Крама. Кто-то из этих практикантов не настоящий и наверняка связан с инквизицией.

Ладно, об этом можно подумать потом. Сейчас есть дела поважнее.

Замок графов Гневешей на сей раз встретил меня распахнутыми дверями. Предупрежденная стража отсалютовала копьями. Я махнул рукой подсматривающему из кустов волкодлаку и въехал в ворота.

Приезжему некроманту даже позволили пройти через главный вход, что немудрено — его встречала в нижнем холле вся семья. Кроме графа Марека и его сына тут присутствовали графиня с дочерью — бледной девушкой лет четырнадцати, какой-то молодой человек примерно моих лет и знакомый старец с тем же виконтом Ламбертом Дебренским под боком.

— Мастер, — произнес граф Марек после короткого обмена приветствиями, — я, правду сказать, сначала не верил в ваш талант. Такой молодой и… — он опять замялся, опять подыскивая замену слову «неопытный», — приезжий… Но вчера вы доказали, что являетесь мастером своего дела и стоите тех денег, которые мы намерены вам заплатить.

Я вопросительно оглянулся по сторонам. Опыт общения с сильными мира сего подсказывал, что в подобных случаях лорды и леди верят лишь тому, что видели своими глазами. Неужели граф поверил словам сына и впечатлился на основе простого словесного описания? Или случилось что-то, чего я не знаю?

Оказалось, верно второе.

— Вчера вечером, — озвучил подозрения юный виконт, — мы видели Аниту Гневеш. И хотим показать ее вам.

— Свершилось! — со странной интонацией проскрипел старик.

— Не понимаю…

— Прошу следовать за нами!

Все исследования в спиритоведении,[22]как старые, так и новые, сходятся в одном: в случае какой-либо неестественной или насильственной смерти духи часто остаются неподалеку от места гибели тела. Некромант, допрашивая найденный в канаве труп, может заставить тело дойти до того места, где он умер, то есть до места, где с означенным телом рассталась душа. Она, как правило, остается на месте смерти до того мига, когда ей придется отправляться на вересковые пустоши. Отпевание в храме как раз и позволяет душе «увидеть путь» — если ее еще раньше не отпустил кто-то еще. Аниту Гневеш проклятие настигло наверняка в замке. И здесь же она должна была оказаться после того, как освободилась от власти некроманта.

Ожидал, что меня пригласят в какую-то комнату, где представят незнакомой девушке, которая конечно же не вспомнит ночную встречу на жальнике, — у жертв подобных проклятий, как правило, напрочь отшибает память. Они с трудом вспоминают свое имя, почти не узнают родных и близких, не знают, какой сейчас год… В общем, ждал еще одну родственницу, от которой графская семья будет рада избавиться, чтобы не пришлось делить наследство и переписывать завещание, но ожиданиям не суждено было сбыться.

Ибо меня пригласили в склеп.

По традиции усыпальницы древних родов устраивали либо на городском «центральном» жальнике, вблизи главного собора, либо в родовом поместье. Мы вышли и направились через осенний парк к видневшемуся вдалеке массивному зданию, сложенному из серо-желтого камня.

Люблю семейные усыпальницы! Осанистый, словно вырастающий из земли, старинный склеп семейства Масов. Высящийся неподалеку от него новодел Байтов. А чего стоит целый храмовый комплекс, отгроханный семейством Беркана у себя в поместье! Туда ведь студентов на экскурсии водят! Здесь тоже было на что посмотреть. Выложенная камнем дорожка вела мимо кустов и лужаек, мимо раскидистых старых тополей, платанов и вязов, мимо заброшенных много лет назад и уже одичавших клумб к каменному строению, которое покоилось на ступенчатом фундаменте. Четыре колонны поддерживали нависавший над дверью фронтон. У подножия стояли две статуи, изображающие скорбь.

— Прошу вас! — Граф, все это время шагавший впереди, посторонился, пропуская некроманта пройти первым.

Внутри было тихо, сумрачно и прохладно. Наступила осень, и каменное нутро успело отдать все накопленное за лето тепло. По весне тут, наверное, все застывает настолько, что и копать в мерзлом грунте нишу для очередного гроба не стоит.