- Прекрасная идея, - согласился Крыжановский. - Что предпочитаете - легкую рапиру и или сугубо мужское оружие - саблю?

- Мне всегда нравились компромиссы, - отозвался его противник, - поэтому выбираю средний вариант - шпагу.

Герман поклонился, соглашаясь, и оба бойца принялись подбирать себе оружие. Сложностей при этом не возникло - всевозможных шпаг в коллекции имелось предостаточно.

Наконец, оружие выбрано, длина обоих клинков выверена и вот уже противники выходят на открытую террасу, что огибает сторону дома, обращенную к лесу. Террасу украшает несколько гротескных статуй - в разверстую пасть одной из них Фридрих Гильшер небрежным жестом сует Вселенскую Черепаху и отходит в сторону, давая понять, что в следующий раз предмета силы коснется только рука победителя.

- По старой рыцарской традиции я обязан сделать вызов на бой, - кричит он Герману, - вот вам мое слово:

«Тот презреннейший трус

Из восточных земель,

Кто от битвы теперь уклонится.

Не избегнуть сраженья,

Что любо тебе.

Испытаем который из нас

Похвалиться добычею сможет,

Снимет латы и поле покинет,

Оружьем двоих нагружен».

В ответ Герман атакует. Шпаги начинают свой разговор вполне непринужденно:

- Дзинь, дзинь, дзинь, жих-х-х!

Но быстро достичь взаимопонимания не удается, и клинки переходят на повышенный тон:

- Бом, бом, бом, вух-х-х!

Поодаль от дома стоит Карл-Мария Вилигут и наблюдает. У старика прекрасный обзор - ему видны две сражающиеся на террасе фигуры, но он поглядывает на них лишь мельком, в основном же - любуется делом рук своих - весь первый этаж виллы охвачен языками пламени, а кое-где огненная стихия добралась и до второго этажа.

Между тем, шпаги бойцов решают оставить дипломатическую риторику и переходят к неприкрытым угрозам вперемешку с шантажом. Результат подобного диалога не заставляет себя долго ждать, и стороны получают по нескольку порезов. Ледяные глаза Гильшера постепенно теплеют от страха, Герман же остается хладнокровен. Ведь то, что происходит здесь и сейчас -лишь осуществление его детской мечты. Сколько раз мальчишкой он представлял, как бьется на шпагах со злодеем. Того безликого и неявного злодея он не боялся в детстве, и уж тем более не собирается пугаться сейчас, когда образ обрел форму. Другое дело - трезвый расчет, который показывает, что его собственная физическая форма - хуже некуда: прошло от силы десять минут схватки, а рука уже еле держит оружие. Стоит еще пару раз сойтись с противником, и сил отразить очередной удар не останется.

«Пора заканчивать рыцарский турнир. Прежний владелец виллы сгорел, так пусть же и нынешнего постигнет подобная участь» - рассудив так, Герман сошелся с Гильшером грудь в грудь, а затем, воспользовавшись своим превосходством в массе тела, пихнул противника через распахнутую дверь внутрь дома. Вышло как нельзя лучше - такого эффекта Герман даже не ожидал: прогоревший снизу пол проломился, и доктор Гильшер канул в огненную бездну.

Победа не вызвала в душе ни радости, ни торжества, ни даже облегчения. Все придет потом, сейчас же для чувств просто не осталось сил. Крыжановский отбросил ненужную больше шпагу, выдернул из каменной пасти тяжелый диск Вселенской Черепахи и сунул за пояс. Мягкий грунт спружинил под ногами, когда победитель, спрыгнул с террасы.

- Будет вам, пойдемте, - позвал он ликующего сверх меры Вилигута, но тот двинулся с места не сразу, а еще некоторое время грозил кулаком пожарищу и выкрикивал проклятия. Тем временем Герман отыскал тело Радзивилла и попытался подтащить его к автомобилю.

- Бросьте, вы ему уже ничем не поможете, - закудахтал подоспевший Вилигут. - У нас и так полный кузов мертвецов. Нужно ехать, с пожарной вышки в городе уже давно заметили огонь и скоро здесь будут гости.

- Вы плохо знаете русских, - отмахнулся Герман. - Мы своих на поле боя не бросаем.

- Поляков он знает не лучше, - чуть слышно молвил Януш Радзивилл. - А мы знамениты тем, что у нас очень крепкие черепа.

Старик, припертый к стене столь весомым аргументом, немедленно отказался от своих заблуждений и даже помог затаскивать раненого в салон, а затем еще и выгружать из багажника трупы.

- Вот теперь вопрос Унгефуха насчет того, кому быть живу, а кому нет, решен окончательно, - удовлетворенно резюмировал Герман, когда автомобиль на большой скорости покидал территорию нехорошей виллы.

Увы, профессор сильно ошибался, полагая, что оставил позади только мертвых - Эрнст Шеффер больше не обнимал каменного крокодила, а лежал рядом, жалобно постанывая. С обратной стороны дома жизнь и вовсе била ключом - там, пытаясь погасить пылающую одежду, катался по траве Фридрих Гильшер. При этом мысли человека с ледяным взором были не о своей боли, а о Германе Крыжановском:

«Теперь мы квиты! Я обрушил на тебя лед, ты выжил и отплатил мне, низвергнув в пламя. Но игра не окончена, следующий ход - мой!»

10 декабря 1939 года.

Тибет, 340 километров к юго-западу от Лхасы.

- Как вы думаете, лейтенант, до Рождества успеем? - говорящий выглядит так, словно собрался на светский раут - лицо чисто выбрито, а маленькие «баронские» усики аккуратно подстрижены. На человеке военная фуражка, а в распахнутом вороте теплой куртки видны петлицы подполковника армии США.

Тот, к кому обратились, несколько моложе подполковника и выше ростом, но одет также. Меланхолично пожав плечами, он дает отнюдь не вселяющий надежды ответ:

- Сомневаюсь, что нас примут так скоро, сэр. У правителей Тибета существует давняя традиция - подолгу томить ожиданием иностранных гостей.

Вокруг на много миль простирается безбрежная ледяная пустыня, маленький отряд американских военных в пути уже четвертый день.

- Жаль, - сокрушается подполковник. - День двадцать пятое декабря, когда мы, европейцы отмечаем праздник Рождества, у многих народов считается удачным для начинаний. Я подумал, неплохо, если бы наши дипломатические отношения с этой страной начались двадцать пятого декабря.

- Насколько мне известно, для тибетцев эта дата ровным счетом ничего не значит, сэр, - с прежним безразличием ответил лейтенант.

- Тогда и говорить не о чем, - полковник достал сигару и, откусив кончик, закурил. - Можно не спешить, днем раньше придем в Лхасу или днем позже, какая разница. Однако, здесь ужасный климат, я не на шутку замерз.

- Прикажете сделать привал? - оживился лейтенант. - Животные устали…, да и люди тоже, наверное.

- Валяйте, - облако густого табачного дыма вырвалось из-под «баронских» усов. - Эти кубинцы - замечательные ребята, их сигары - выше всяких похвал.

Подчиненные офицерам солдаты с радостью восприняли известие о грядущем отдыхе и принялись разбивать лагерь.