то, что произошло в Медиолане, нынешнем Милане, между Феодосием и Амвросием, как бы предвосхищало то, что через семьсот лет после них произошло в итальянской Каноссе между императором «Священной Римской империи» Генрихом IV и непреклонным папой (епископом) римским Григорием VII. Разница была лишь в том, что император Феодосий действительно совершил тяжкий грех пред Богом и людьми. Повелев в приступе гнева истребить тысячи своих подданных. Когда после этих событий август Феодосий хотел помолиться в церкви, святой Амвросий не пустил его за храмовый порог, обвиняя в убийстве невинных и требуя покаяния.

Дело было весной 390 г. «Служилый» гот Ботерих (Бутерих) командовал императорскими войсками в провинции Иллирия (Иллирик). Свою власть он осуществлял с помощью «варварских», главным образом — готских — «федератов» на римской службе. Жители Фессалоник(и) — портового города с многочисленным плебсом (погречески — охлосом), чью горемычную, от трудного детства до нищей старости, жизнь кое-как скрашивали периодические государственные подачки в виде «хлеба и зрелищ» — любили колесничные бега не меньше, чем жители Рима и Константинополя, Александрии, Антиохии и Карфагена. Колесничие были популярны среди масс своих фанатов не меньше «звезд» современного «большого спорта». Поэтому приказ строгого моралиста Ботериха взять под стражу одного из самых популярных колесничих, снискавшего дурную славу своими сексуальными излишествами и оргиями, в т. ч. и с участием эфебов, т. е. мальчиков (что, по тогдашним представлениям, не соответствовало нормам христианской нравственности), вызвал возмущение черни. Плебс крупнейшего города Македонии восстал, требуя немедленно освободить колесничего из-под стражи. Как человека, необходимого для предстоящих скачек. Ботерих отказался удовлетворить требование цирковых фанатов. Разъяренные греки убили «традиционно ориентированного» готского сановника (легкомысленно ходившего по улицам без охраны), забросав его камнями (а заодно — и других императорских чиновников).

Наказание, которому благоверный василевс подверг мятежных фессалоникийцев, было настолько исключительным и необычным по своей изощренности, что вызвало среди историков немало споров. Феодосий повелел объявить о проведении цирковых игр на городском стадионе. С тем, чтобы заманить на стадион сторонников нетрадиционно ориентированного «народного героя»-колесничего. После чего воины императора должны были блокировать все выходы с ристалища и перебить запертую на цирковых трибунах городскую чернь. Согласно некоторым источникам, благочестивый август даже приказал истребить ЗАРАНЕЕ ОПРЕДЕЛЕННОЕ (выделено нами — В.А.) число горожан (предвосхищая тем самым большевицкую практику «разнарядок» на истребление «врагов советской власти», спускаемых «сверху» на «места» в ходе массовых «чисток»). Таким коварным способом Феодосий решил утолить жажду мести своих германских «федератов» за убитого бунтовщиками Ботериха.

Однако вскоре император умерил свой гнев, несмотря на то, что — к недовольству греков и римлян — всячески (а на взгляд «староримлян» — чересчур) заботился о своих варварах-«федератах». И срочно выслал в Фессалонику гонца, чтобы отменить уже отданный жестокий приказ. Но гонец опоздал. Массовое избиение любителей колесничных бегов уже состоялось. По разным оценкам, жертвой мечей и копий императорских наемников в амфитеатре Фессалоник пало от семи до пятнадцати тысяч человек. Узнав об этой бойне (повторенной впоследствии на царьградском ипподроме во время восстания «Ника» благоверным императором Юстинианом I — правда, в троекратном размере и без последующего покаяния), епископ Амвросий объявил, что не будет служить Божественную литургию в присутствии Феодосия, пока тот не очистится от пролитой крови, сотворив достойный плод покаяния.

Феодосий, естественно, «взвесил на весах благоразумия» всю тяжесть возможных последствий своего совершенного в приступе слепого гнева необдуманного шага. 18 августа 390 г. он, по настоянию Амвросия, издал в Вероне указ, получивший силу закона, по которому приведение в исполнение смертных приговоров откладывалось на тридцать дней после их вынесения. Что можно расценивать как почти трогательную попытку императора, так сказать, защититься от самого себя. Но в то же время, разумеется — и как признание им своей слабости, которая могла оказаться для императора роковой. Епископ Амвросий простил самодержцу совершенное тем злодеяние только через восемь месяцев. Покаяние, которого епископ требовал от императора, тот принес на Рождество Христово 390 г. Феодосий, без знаков императорского достоинства, вошел в кафедральный собор Медиолана. Он с громким плачем многократно преклонил колена перед собравшейся в храме паствой, моля Бога о прощении за свой необдуманный приказ. Лишь после этого епископ Амвросий допустил покаявшегося в своем грехе императора к святому причастию.

Эта сцена, послужившая предметом и темой множества комментариев и произведений искусства, была в действительности лишь одним из многочисленных примеров противостояния духовной и светской власти. Конфронтации, в которой новая церковь неизменно одерживала верх над властью древних императоров.

Авторитет епископа Амвросия был так велик, что он оказывал влияние на всю политику императора Феодосия, тем самым создав значимый прецедент в отношениях государства и церкви.

Кроме случая с августом Феодосием Великим и епископом Амвросием Медиоланским, можно, в качестве примера противостояния «царства и священства», указать на вовлеченного в аналогичный конфликт с Феодосием I папу римского Сириция (384–399). Однако главной причиной конфликта, думается, была не столько политика императора в отношении к церкви, сколько склонность Феодосия продвигать готов на ведущие посты. Причем не только в отведенных им, как «федератам», пограничных областях Римской державы, но и в ее центральных областях. Амвросий, истинный, православный христианин-кафолик с языческим образованием и как бы хранитель духа и традиций древнего мира, в определенной мере олицетворял собой эзотерические и аристократические тенденции. Не зря считается, что «его мистические гимны не чужды неоплатонизму плотиновского извода» (Википедия). А искренний приверженец истинного, кафолического, православного христианства Феодосий был в то же время здравомыслящим профессиональным военным, закаленным в боях военачальником, испытывавшим явную симпатию к молодой, нерастраченной варварской силе своих готских «федератов». Что и проявлялось в его (про)готской политике. В то же время царившие в Новом Риме коррупция и упадок нравов явно внушала отвращение Феодосию, видевшему в них главную причину разложения государственного организма, гнившего, так сказать, на корню. Разумеется, сам август тоже то и дело поддавался (в жизни, а не в житии) различным искушениям античных мегаполисов (ничем не уступавших в этом отношении современным мировым столицам, если не превосходивших их). Но, возможно, именно угрызения совести, терзавшие римского императора-воителя, нередко сокрушенно признававшегося в собственной греховной слабости, способствовали столь характерному для василевса Феодосия пристрастию к готам, неиспорченным «благами городской культуры и цивилизации». В то же время ему, опытному военному, было понятно, что, как воины, эти «варвары» давно превзошли дегенерировавших во всех отношениях «природных римлян», только и думавших, как бы им половчее «откосить» от службы «в доблестных рядах».

Им бы не драться, а девок раздевать!

Щуплые цыплята, сукины дети!

В баню их, что ли, позвать –

Самих догола раздеть