I военный магистр Запада и Востока Флавий Стилихон не спешил начать борьбу со своим главным и самым опасным соперником — притязавшим на всю реальную власть магистром оффиций и префектом претория Востока патрицием Руфином. Вместо этого он во главе войска отправился на беспокойную ренскую границу. В походе на германцев, стремительность и эффективность которого вызвала всеобщее восхищение, Стилихон лишний раз подтвердил свой выдающийся талант стратега. Все великие полководцы мировой истории могли похвастаться военными успехами, аналогичными успехам не достигшего еще и сорока вандала, только что вступившего в верховное командование римскими вооруженными силами. Но лишь очень немногие из них отличались такой стремительностью и таким умением преодолевать горы, реки, леса. Так и просится на язык знаменитая суворовская триада: «Глазомер, быстрота и натиск». Должно быть, Стилихону удалось надолго впечатлить и покорить приренские «народы» не только силой оружия, но и силой своих слов и своей личности. Ибо мир, продиктованный германцам на Рене-Рейне Стилихоном, не нарушался целых двадцать лет. Дольше, чем мир, заключенный с германцами там же когда-то самим Гаем Юлием Цезарем…

Затем Стилихон повернул на восток, где двуединой «вселенской» монархии «славных потомков Энея и Ромула» досаждали вестготы. Во главе со своим молодым царем Аларихом (Алариком, Алареиксом) они опустошали восточную часть «мировой» империи, особенно свирепствуя в Греции. Возможно, Стилихону доложили, что вестготские грабители при этом, странным образом, щадили обширные владения патриция Руфина, неизменно обходя их стороной. Дело было явно нечисто. Аларих (370–410) был не просто жадным до добычи «варваром», хватавшим, без разбору, все, что попадалось ему под руку. Несмотря на свою молодость, он был достаточно умен, чтобы играть роль «язычка» на весах. Военно-политических весах, колеблющихся между Восточным и Западным Римом, между братьями-августами Аркадием и Гонорием. На деле же — между галлом Руфином и вандалом Стилихоном.

Когда Стилихон и Аларих встретились, по прихоти судьбы на поле брани, то произошло смертельное противоборство между двумя германцами царского рода на римской земле. Ибо отпрыск вандальских царей вел на вестготов римские войска (состоявшие в немалой части из германцев, что, однако, в данном случае, неважно). Не только народы-мигранты вносят путаницу в историю IV в., но и их владыки и вожди способствуют этой путанице, в т. ч. своими брачными союзами и браками своих сыновей и дочерей…

Как бы то ни было, запомним следующее. Аларих был не просто «военным царем», не просто избранным на время военных действий «лучшим из рубак», а потомственным государем, притязавшим на высшую власть. Он был отпрыском царской вестготской династии Балтов (Балтиев) — знатнейшего готского рода, после Амалов (если верить Иордану). Род Балтов имел для вестготов столь же большое значение, как род Амалов — для остготов. Тем не менее, багаж наших знаний о Балтах весьма скуден. Никто, насколько нам известно, не взял на себя труд проследить их генеалогию до ее мифических корней. Да что там корни! Даже в кроне родословного древа Балтов-Балтиев нам еще многое неясно. А то, что представляется, на первый взгляд, ясным, порой лишь кажется таким (ввиду недостатка надежных свидетельств).

По мнению В.Б. Егорова: «Свидетельству Иордана о существовании у везеготов своего княжеского дома Балтов можно верить или ине верить, но существование княжества в Полоцке уже во времена “призвания варягов” признают даже наши летописи. Древность династии полоцких князей косвенно подтверждается в летописях и тем, что их генеалогия (по которой первым князем Полоцка-Полтеска-Полотеска указан некий варяг Рогволод, «пришедший из-за моря» — В.А.), хотя и “притянутая за уши к Рюрику”, дается все же отдельно < … > А ведь Полоцк, по-скандинавски Paltesk/balt(e)sk, переводится просто как “Балтский” и, сдедовательно, прямо напрашивается в родовое гнездо правителей тервингской династии Балтов» («Русь и снова Русь»). Но это так, к слову…

«Балта» вроде бы означает (как и латинское слово «аудакс») — «храбрый», «смелый», «отважный». Значит, Балты (не имеющие ничего общего с Балтийским морем и народами балтской языковой семьи, вроде эстиев-пруссов) суть «Храбрые». Самые храбрые из представителей храброго готского народа. «Храбрейшие из храбрых». Такими и должны быть повелители храбрых, их цари или князья («фуристо», «передовые бойцы», «воины первой шеренги»). Тем более странно, что вестгот Аларих — первый исторически засвидетельствованный Балт. Первый готский деятель, чье имя может быть однозначно связано с этим родом. Правда, Рейнгард Венскус высказал в своей статье, вошедшей в «Реальный лексикон германской древности», предположение, что Балтом был царь вестготов Ариарих, заключивший в 332 г. договор с императором Константином Великим. В пользу этого предположения, по мнению Венскуса, свидетельствовало быстрое возвышение и полновластие внука Ариариха — известного нам «тиуданса» Атанариха. Пользовавшегося столь непререкаемым авторитетом среди готов и римлян, что, даже разбитый на поле боя гуннами, лишенный власти Фритигерном и бежавший под защиту римлян, старик-«судья» был принят василевсом Феодосием со всеми почестями — так сказать, «по первому разряду». Подобных почестей не удостаиваются ни выскочки, ни узурпаторы. Поэтому можно предположить, что все виднейшие и авторитетнейшие правителя вестготского племенного союза избирались из рода Балтов, по меньшей мере, на протяжении столетия, прежде чем Аларих был провозглашен первым вестготским царем в полном смысле этого слова. Первым, за которым все племена безоговорочно пустились в авантюру.

Поэтому такой царственно-гордой была реакция Алариха, добросовестно таскавшего со своими вестготами для василевса Феодосия Великого каштаны из огня, но не получившего обещанной награды. Когда в решающей двухдневной битве войск самодержца Феодосия с коварным узурпатором Евгением (язычником, вздумавшим оторвать от «мировой державы» если не всю западную половину, или, по крайней мере, Италию) при Фригиде в 394 г., Евгений (фактически же — его «закулисный кукловод» франк Арбогаст, столь же закоренелый язычник) был разбит, главная заслуга в этом принадлежала вестготским «федератам». Именно двадцать тысяч вестготов Алариха сражались в первых рядах войск Феодосия и понесли самые тяжелые потери (половину своей численности), однако принесли объединителю Римской империи победу. Благодаря железной дисциплине, которой Аларих спаял своих вестготов, они не испугались внезапно налетевшей бури, приведшей в смятение суеверных (как и все язычники) воинов Евгения и Арбогаста. Что также способствовало победе Феодосия Великого над узурпатором. Многие вестготы считали, что их тяжелейшие потери при Фригиде — на совести двуличного августа Феодосия (якобы делавшего все для ослабления их племени, рассматриваемого им как источник потенциальной угрозы для империи).

В январе 395 г. благоверный император Феодосий I почил в Бозе. Ушел в мир иной человек, за которым вестготы числили «должок», причем (по их убеждению) немалый. Его военачальник и регент империи Стилихон отправил десять тысяч уцелевших после усмирения Италии и крайне недовольных вестготских «федератов» во главе с Аларихом в отведенные