Усилием воли он снова переключил свое внимание на Гризмора.

– Полагаю, наша встреча подошла к концу. Вы выполнили свои обязательства перед моим отцом: познакомились с моей женой и собственными глазами убедились, что она, вне всяких сомнений, – истинная леди. Теперь вы можете снять с себя ответственность.

– Боюсь, все не так просто, милорд, – заявил Гризмор, устремив на графа сочувственный взгляд.

Очаровательная молодая женщина, сидевшая рядом с наследником, была, безусловно, очень элегантна в своем шелковом платье с кремовыми кружевами и крошечным турнюром. Блестящие локоны уложены в затейливую прическу, и маленькая шляпка со страусовым пером – последний крик моды. Ее движения грациозны, низкий голос красив и музыкален. Гризмор не нашел никакого изъяна в этих сияющих глазах и вызывающе чувственном очертании рта, но он не мог пренебречь словами мистера Оливера Уинтропа. А новость, которую тот сообщил (если, конечно, это правда), у любого вызовет шок. Такая женщина не может быть графиней Стоунклиф.

И все же надо соблюдать осторожность. Допустим, мистер Уинтроп сказал неправду или что-то преувеличил – в обоих случаях он, Гризмор, окажется в весьма неприятном положении перед молодым графом. Выгоды ему это не принесет. Придется идти по лезвию ножа и постараться, выполнив свой долг перед покойным графом, сохранить в числе клиентов его наследника.

– Мистер Уинтроп довел до моего сведения информацию весьма неприятного свойства. Сожалею, миледи, что вынужден затронуть этот вопрос, но нам важно выяснить правду.

– Я понимаю. – Джози глубоко вздохнула, приготовившись к расспросам и обвинениям.

Итэн заранее предупредил ее о том, что Уинтроп знает все о ее прошлом и уже начал распускать у них за спиной грязные слухи. Конечно же, он донес о прошлом Джози и Грйзмору.

Выбора у нее не было. Она будет лгать. И лгать убедительно – так, чтобы Гризмор поверил ей больше, чем Уинтропу, и не вздумал наводить справки в Америке.

Иначе они проиграют. Гризмор легко обнаружит, что Уинтроп прав. И дело не в том, что она воровка (об этом никому не известно доподлинно). Главное, выяснится, что Джози никто, безродная сирота, работавшая поварихой и танцовщицей в салуне, – словом, очень далека от идеала безупречной аристократки, которую старый граф прочил в жены своему сыну.

Джози почувствовала, как Итэн снова напрягся. Она знала, что в душе он проклинает отца. Ночью он сказал, что, если придется выбирать между ней и наследством, он без всяких колебаний откажется от богатства. Они вернутся в Америку, где никто не будет вмешиваться в их отношения, и заживут своей собственной жизнью. К черту Стоунклиф-Парк, Лондон и парламент…

Но Джози прекрасно понимала, как Итэн любит свое поместье. Да и сама она – совсем чужой здесь человек – чувствовала, что Стоунклиф-Парк завоевал ее сердце. Как приятно, должно быть, любить этот дом, милую зеленую Англию и называть их своим домом.

Дом. Из-за нее, никогда не имевшей дома, Итэн может потерять свой собственный, принадлежащий ему по праву. Это невыносимо.

– Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.

И Джози одарила Гризмора изысканной улыбкой, которую репетировала перед зеркалом со дня отъезда в Лондон.

– Если вы не возражаете, мистер Гризмор, я все поясню сам, задав несколько простых вопросов. – Уинтроп ринулся вперед, стараясь держаться подальше от кулаков Итэна, по пути наткнулся на письменный стол и наконец встал рядом с креслом стряпчего.

– Скажите, работали ли вы в Америке… в качестве танцовщицы? – Слово «работали» он выговорил с явным отвращением.

– Я…

Не успела Джози произнести хоть слово, как в дверь кто-то властно постучал. Гризмор нахмурился.

– Войдите! – резко крикнул он, но, когда дверь открылась, раздражение на его лице сменилось удивлением и подобострастием.

– Ваша светлость!

Герцог Беннингтон в сопровождении Алисии Денби медленно вошел в комнату.

От изумления Джози так и подскочила в кресле. Она уже открыла было рот, но ободряющая, полная решимости улыбка Алисии заставила ее замолчать.

Джози вопросительно взглянула на Итэна, которому уже все рассказала этой ночью. Он лишь подмигнул ей в ответ.

– Простите, что прервал вас, мистер Гризмор, но, насколько я понимаю, вы собираетесь устроить моей внучке допрос. Я не допущу такого безобразия.

– Ваша… внучка? – Гризмор стал хватать ртом воздух, точно рыба, вытащенная из воды.

– Вот именно! – Герцог нахмурился. – И я не позволю, чтобы ее терзали вопросами, как уличную воровку, задержанную полицией.

Джози кашлянула, чуть не поперхнувшись. Итэн посмотрел на нее с участием и взял за руку.

– Полно, любовь моя, успокойся, – прошептал он, с нежностью поглаживая Джози по голове. – За один день моя жена наслушалась достаточно много оскорблений. Хватит с нее. Вы согласны, Гризмор?

– О да, милорд… но я не хотел… то есть… вы никогда не говорили, что ваша жена – внучка герцога Беннингтона, милорд. Я приношу свои извинения. В этом случае, разумеется, нет никакой необходимости…

– Есть необходимость, есть! – возопил Уинтроп, чуть ли не подпрыгивая в кресле от негодования. Его глазки так и бегали по лицам присутствующих. – Эта девчонка, воровка и танцовщица, вовсе не ваша внучка, сэр! Быть такого не может… это хитрость… ложь…

Его голос сорвался. В комнате воцарилось ледяное молчание. Герцог бросил на Уинтропа презрительный взгляд. Граф насмешливо скривил губы. Мисс Денби подошла к Джози и взяла ее под руку, словно защищая от злых наветов. А виновница происходящего стояла, гордо вздернув голову и распрямив плечи, и смотрела на Уинтропа с грустным сожалением, как истинная леди.

– О, дорогой мистер Уинтроп, не понимаю, почему вы испытываете ко мне такую неприязнь? Я надеялась, что мы станем друзьями.

– Но это же очевидно, дорогая, – сказал Итэн, и его глаза сверкнули. – Вы ведь понимаете, почему мой кузен затеял всю эту чепуху, не так ли? – презрительно спросил он Гризмора.

Тот сморщился, встретив его пронизывающий взгляд.

– Конечно, милорд, – ответил он еле слышно, но, заметив, что герцог продолжает надменно хмуриться, повторил погромче: – Конечно, я понимаю.

И в самом деле, истина не вызывала сомнений – стоило поглядеть на герцога Беннингтона, который объявил леди Стоунклиф своей внучкой, на графа Стоунклифа, который явно не желал расставаться со своей женой, и на саму молодую женщину – с ее необычной красотой, изысканными манерами, утонченной элегантностью, которой так и веяло от всего ее облика.

Обыкновенная вульгарная жадность побудила Уинтропа оклеветать жену своего кузена. Он лгал в отчаянной попытке завладеть наследством графа Стоунклифа.

«И я едва не впутался в это грязное дело, – с ужасом подумал Гризмор. – Я чуть не совершил фатальную ошибку, чуть не расстался со своим собственным положением в обществе».