ждала со всё возрастающим нетерпением и была готова всеми силами способствовать тому, чтобы остальные трантки определились бы уже хоть как-то и перестали отвлекать на себя внимание. Да и дата её свадьбы до сих пор не была назначена и зависела от «свиты», а если честно и без прикрас — от того, насколько хорошо и быстро приживутся эти «подопытные мышки» на новом месте. Смешанные браки, конечно, и до сих пор случались и бывали успешными, но они возникали на периферии и осуждались обществом, пусть не до полного отторжения. А это была первая сознательная попытка переломить ситуацию.

— Как ты думаешь, может, стоит создать девушкам конкуренцию?

— О чём ты? — растерялся Сулус, который, пока невеста молчала, успел опять погрузиться в бумаги.

— Устроить бал и пригласить на него ваших местных красавиц, — недовольно пояснила она. — Может, наличие соперниц подстегнёт их и заставит определиться с выбором поскорее?

— Или у нас появится ещё пара жертв отравления, — со смешком возразил принц. — Давай не будем торопить события, им ещё нужно выучить язык. Даже со стимулирующими память зельями это невозможно сделать за две недели. Чем они успели так тебе надоесть?

— Неважно, — вздохнула Мариика, не желая признаваться в подлинных своих мотивах. — Просто пока всё это выглядит слишком размеренно и скучно, хочется их как-то встряхнуть

— Я начинаю бояться вас, моя принцесса, — почти серьёзно отозвался он. — Два трупа недостаточно вас развлекли?

— Вам должно быть стыдно, мой принц, называть трупы развлечением, — не поддалась она на провокацию. — Я имела в виду нечто менее кровавое и драматическое.

— Обсудим за завтраком? — предложил Сулус. — Прости, я сейчас не могу об этом думать, — он выразительно повёл рукой, имея в виду разложенные на столе бумаги.

— Хорошо, за завтраком — так за завтраком, — смиренно кивнула она.

— Впрочем, знаешь, одна идея есть. Может быть, попросить совета Владычицы? Ты готова познакомиться с ней поближе? Она предлагала помощь, но не настаивала, чтобы не смущать тебя.

— И ты молчал?! — возмутилась Мариика. — Конечно, пригласи её! С такой поддержкой мы быстро выдадим замуж всех!

Принц рассмеялся, а невеста, поцеловав его на прощание, пожелала доброй ночи и ушла к себе, обдумывать открывшиеся перспективы. Взглянуть на Владычицу поближе, безо всяких церемоний, было любопытно, а уж тем более — принять её помощь в таком интересном деле.

Мариика не стремилась к верховной власти и к тому, чтобы именно её муж унаследовал титул, да и отец не ждал от неё ничего подобного. И на роль великой шпионки она тоже не претендовала, ей нравился Илаатан, был симпатичен будущий муж и искренне хотелось поспособствовать дальнейшему укреплению связей между двумя странами. Но деятельная натура принцессы не давала ей сидеть спокойно, и Мариика понимала, что будет ужасно скучать, пока супруг станет заниматься своими исследованиями. И если в них ей точно не найти места, то, может быть, будущая родственница предложит что-нибудь интересное?

***

Когда Маран направился провожать её до покоев, Ида была полна решимости удержать его и никуда не отпускать — и за него почему-то волновалась, и кошмаров опасалась, а больше всего боялась, что, пока она будет спать, он умудрится куда-нибудь исчезнуть.

Но высказать эти свои просьбы не успела: пока дошла до комнаты, она уже вообще не могла ни о чём думать, кроме постели, и уснула, ещё только садясь на кровать, полностью одетой. И не разбудили её ни прикосновения Марана, пока он её раздевал, ни Диила, заходившая несколько раз проведать, и даже Грета, которая успела поволноваться о подруге и потому прибежала расспрашивать её, как только узнала о счастливом спасении. Но на негромкий оклик Ида не обратила внимания, и Грете пришлось уйти — не тормошить же наверняка натерпевшуюся страха подругу ради собственного любопытства!

И никакие кошмары Идану не беспокоили.

Проснулась она в темноте и долго лежала, разглядывая разбавленный лунным светом мрак и пытаясь понять, что из того, что она помнила, было сном, а что — действительностью. Сомнения вызывало всё, начиная с той ночи, когда она пришла к Марану, а уж остальное…. Безумная древняя полумёртвая богиня, захватившая разум Кутума, алтарь в храме, знак Защитника, который удалось использовать как проводник и разрушить структуру чужих чар…

Это почему-то впечатляло сильнее всего: сейчас, в здравом уме, она бы не взялась повторить то, что сумела сделать, сражаясь за свою жизнь.

Последней каплей оказалось воспоминание о том, что прообразом Защитника являлся всё тот же Маран, и оно же заставило принять реальность остальных событий. Уже хотя бы потому, что её собственной фантазии ни за что не хватило бы придумать подобное.

Вместе с воспоминаниями вернулись и опасения, которые мучили её до того, как сморил сон, и Идана села в постели. Обнаружила, что обнажена, и это стало ещё одним подтверждением истинности воспоминаний: если бы она раздевалась сама, не забыла бы о сорочке.

Некоторое время она просидела неподвижно, раздумывая, что делать дальше. Хотелось прямо сейчас бежать к Марану, но одновременно мысли об этом вызывали робость. Что она ему скажет? А как он отреагирует? Как он вообще относится к ней? Если не смог одолеть эту сущность самостоятельно, то, наверное, не любит, и стоит ли навязываться ему?..

Но с другой стороны, он держится так, что сложно считать его равнодушным. И дело совсем не в событиях прошлой ночи, а в мелочах. В его взглядах, ненавязчивой заботе, том тепле и уюте, которые воцарялись в её душе, если он был рядом…

Она поднялась, сходила в ванную. Собственная нагота немного смущала, но Ида еще с минуту разглядывала себя в большом зеркале, пытаясь смотреть как сторонний наблюдатель, непредвзято. Какой видит её Маран?.. Ничего хорошего из этого не вышло, и она только расстроилась, думая о том, что он наверняка привык к совсем другим женщинам.

Выйдя из ванны, Идана оделась. Не в откровенный тёмный наряд, а в обычный и достаточно скромный бирюзовый, из числа повседневных. Надела кутру, намереваясь выйти из покоев, но — сняла и осталась. Попыталась читать один из детективов, но книга не трогала. Спать тоже не хотелось, вообще ничего не хотелось. Хотелось только определённости. Уверенности. Понимания. Хотелось, чтобы он оказался рядом, обнял, сказал что-то ласковое…

Ида не могла бы сказать, сколько металась по комнате, пытаясь отвлечь себя чем-то и успокоить. Может быть, десять минут, может — час, но в конце концов терпение лопнуло. Она отчётливо поняла и призналась самой себе: успокоиться, не поговорив с Мараном, не выйдет. И лучше раз и навсегда решить эту проблему прямо сейчас, пока