— До Рождества у секретаря действительно мало дел, — согласился я.

— Ах да! — воскликнула она. — Вот тогда их будет много! Ужасно много!

Я приписал ее пылкость остаткам возбуждения, испытанного во время безумных страстей в нашей маленькой спальне.

* * *

Ноябрь выдался мягкий и приятный, над лесом поднимался густой туман, а темные спокойные воды отражали оголенные ветви прибрежных ив. Несколько листочков еще плавало на поверхности, но они уже размокли и поблекли, став спутниками царящего под водой мрака — словно души, ожидающие переправы через Стикс. Вокруг высились громадные скалы, они теснили рощицы, и те безропотно ютились на редких островках земли. Видимые издалека, деревья вздымали свои обнаженные черные руки, блестевшие туманной влагой. Птицы, которые не улетали в дальние края, устраивались на зимовку. Унылый переход от яркой пестрой осени к суровой зиме имел свои особенности, которых я прежде не замечал. Мир неуловимо терял краски. Скоро он станет однотонным. Природа погрузилась в тихий сон, ее дыхание было неслышным. И этот покой пронзил мое сердце.

Уютные королевские маноры подарили нам недели тайных наслаждений. По утрам я поднимался раньше разленившегося светила и, оставив Екатерину нежиться в постели, отправлялся на конюшню, а затем пару часов галопировал по притихшим, почти прозрачным лесам, выслеживая оленей, зайцев и горностаев. Могу поклясться, лошади уставали раньше меня. Приходилось менять двух или трех коней, и лишь после этого я поворачивал обратно и приезжал к обильной дневной трапезе, нагуляв отменный аппетит и разогнав по жилам кровь.

К моему возвращению весь манор оживлялся, подобно шотландцу, который пускается в пляс, заслышав волынку. Мне нравилась эта суета. Я чувствовал себя вождем клана, окруженным преданными воинами и родичами.

Однажды в конце ноября — если быть точным, в день святой Екатерины — под конец моей утренней прогулки повалил мокрый снег, и я поспешил в дом, бросив поводья лошади груму. Я совсем продрог и первым делом направился в свои покои, чтобы потеплее одеться. Екатерины там не было. Так же как и Калпепера. Зато в приемной торчал мрачный Дерем, он сминал листы бумаги и, сердито ворча, швырял их в огонь. С презрительным смехом он смотрел, как вспыхивает в камине очередной бумажный ком. Малоприятная личность, хоть и родственник Екатерины. Я вяло раздумывал о том, почему она решила облагодетельствовать его, взяв в свою свиту, пусть даже временно. Странный на вид секретарь не внушал мне особого доверия.

Хотя те мысли лишь мелькнули в моей голове, словно падающие звезды. Сверкнули и погасли.

Пожав плечами, я прошел мимо него. В спальне меня ждали весело потрескивающие в камине дрова и смешной рисунок Екатерины, изобразившей множество истощенных лошадей, улыбающегося короля и гору пойманной дичи. Нежно коснувшись пергамента, я убрал его в ящик, где хранились другие памятные для меня подарки. Екатерина так мило проявляла свою любовь. Ее неожиданные простенькие знаки внимания имели для меня гораздо бо#льшую ценность, чем самые затейливые комплименты придворных дам. Я поспешил вниз, чтобы присоединиться к жене в столовой. Она уже поджидала меня за высоким почетным столом. Кроме него в зале стоял еще один стол, грубо сколоченный, дубовый, испещренный темными пятнами.

— Милорд! Милорд! — воскликнула Екатерина своим прелестным голоском и, вооружившись ножом и ложкой с роговыми ручками, начала отбивать ими бравурный марш по столу.

Словно я мог не заметить ее! Королева принарядилась в розовое шелковое платье. Я очень полюбил этот цвет, по-моему, он изумительно шел к ее золотистым распущенным волосам в их естественной красоте, не укрощенной благопристойными головными уборами.

— Так-так, — приветливо сказала она, следя за моим приближением.

Протиснувшись между двумя столами, я с удовольствием отметил, что становлюсь все стройнее и обретаю былую силу. Как приятно узнавать заново собственное тело.

— Удачно ли прошла охота? — спросил Калпепер с воодушевлением в голосе.

— Вполне. Пара оленей да дюжина зайцев, — бросил я, опускаясь на стул.

— Должно быть, завтра снова поедете в лес, — с улыбкой заметил он.

— Погода переменилась, — сказал я, помотав головой. — А что, вам тоже захотелось пострелять?

— Да… Вот досада, — пробормотал он.

Я рассмеялся.

— Ваш охотничий костюм так давно ждал первого крещения, что спокойно подождет и еще денек.

Калпепер, похоже, предпочитал те занятия, что позволяли щеголять в удобных и красивых нарядах. К примеру, ему не нравились плотные штаны и грубые кожаные башмаки, которые приходилось носить морякам, поэтому он отказался от морских путешествий.

— Конечно. Я подожду, — легко согласился он.

— Я рада, что завтра вы не покинете нас, — сказала Екатерина, коснувшись моей руки.

Я понял ее намек, однако она произнесла это с таким невинным видом, что обманула бы даже Благословенную Мадонну. Опустив руку под стол, я сжал бедро своей милой женушки.

— Да, не покину, — признал я.

Уилл, сидевший с левой стороны в конце стола, сурово поглядывал на нас. Я не мог понять, почему он так мрачен последнее время, но его хорошее настроение, казалось, улетело на юг вместе с птицами.

Я переживал за тебя, Хэл. Все видели то, чего не видел ты… или не хотел видеть…

И я заранее печалился о твоем будущем.

После развеселого обеда, когда мы удалились в нашу спальню для послеполуденного отдыха, Екатерина почему-то погрустнела.

— О Генрих, — сказала она, — Я не знаю, как сказать, но вы должны знать правду… Нынче утром я поняла… что не жду ребенка.

Я подскочил к ней, нежно обняв ее.

— Вы потеряли ребенка? О боже, почему же вы не позвали врача?

— Мне было… стыдно. И я очень растерялась.

Как же велика ее скромность!

— Быстро ложитесь в кровать, а я пошлю за доктором Баттсом! Он немедленно осмотрит вас.

Не слушая возражений, я увлек ее за собой, уложил в постель, подложил подушки ей под спину и хорошенько укрыл шерстяными одеялами. Она выглядела храброй маленькой героиней, и я растроганно поцеловал ее.

— Дорогая, меня огорчила наша потеря, — заметил я. — Но вам не следовало скрывать ее.

Не дав ей времени возразить, я покинул спальню и отправился на поиски доктора Баттса. Он сидел с помощником в своем кабинете, обсуждая своеобразный метод изучения анатомии в Падуе. Насколько я понял, тамошний врач дошел до того, что выкрадывал и вскрывал разлагающиеся трупы казненных преступников.

Я вмешался в их пылкий научный спор.