– А теперь вы пришли взглянуть на могилу герцога. – Я вспомнила глухое звучание его голоса. – У нас недавно были гости. Все одни и те же, когда один из семьи отправляется к последнему месту упокоения.

Теперь и я была из этой семьи, и, быть может, когда-нибудь мои останки будут лежать на этом острове.

– Пойдемте со мной, – сказал Харон. – Пойдемте, молодые господа. Я покажу вам место, где лежит старый герцог. Пусть Бог упокоит его душу.

Я шла рядом с ним, мальчики следовали за нами, необычно серьезные. Несомненно, они чувствовали то же, что и я, – присутствие смерти.

– Нашли вы кого-нибудь для обучения вашему делу, Франц? – спросил Дагоберт.

– Я совсем одинок на этом острове, как и был эти долгие годы, – ответил старше.

– Интересно все же, кто будет присматривать за всеми этими мертвецами, когда вы тоже умрете?

– Придумают что-нибудь, – сказал Харон.

– Все эти мертвые люди, – размышлял Дагоберт. – За ними за всеми кто-то должен ухаживать. Мне кажется, все побоятся жить на этом острове, кроме тебя, Франц. А ты не боишься?

– Мертвые столько лет были моими спутниками, и мне нечего их бояться, молодой господин.

– Тебе бы хотелось, Фриц, остаться одному на острове, когда стемнеет? – спросил Дагоберт. Фриц заколебался и Дагоберт добил его. – Ты ведь знаешь, что не захочешь. Ты так испугаешься, а какой крик поднимешь, когда все эти призраки выйдут из могил...

– Ты же сам не захочешь остаться здесь один, когда стемнеет, Дагоберт, – сказала я, – и так как никто из нас не собирается здесь оставаться, к чему весь этот разговор?

– Я не побоюсь, – хвастался Дагоберт. – Я сяду на могильные камни и скажу: «Выходите посмотреть на меня. Не боюсь я вас».

– Ты так же будешь бояться, как и мы все, – обратилась я к Дагоберту.

– Возможно, они тоже боятся, – сказал Фриц. – Мне не хотелось бы лежать в земле, заваленным землей.

– Хватит об этом, – оборвала их я. – Эти цвету удивительно красивы.

– Посажены через несколько часов после похорон его светлости, – ответил Франц.

Мы подошли к большой аллее, на которой находилась свежая могила, покрытая цветами. На ней еще не было скульптур и статуй.

Мальчики молча смотрели на могилу.

– А когда-нибудь захоранивают живых людей? – спросил Дагоберт.

– Что за вопрос! Кто же захоронит еще не умерших людей? – спросила я с укором.

– Такие случаи бывали. В монастырях ослушников помещали в стены – и замуровывали камнями.

– Ну, теперь вы видели могилу герцога. Не хотите навестить могилы своих мам?

Они, конечно, захотели, и мы покинули главную аллею. Харон сопровождал нас: в черном одеянии, болтавшемся на его теле, с седыми локонами, выбившимися из-под шапочки, он действительно напоминал лодочника на реке Стикс, посланника смерти.

– Будьте осторожны – здесь новая могила, – предупредил он.

– Новая могила! – Глаза Дагоберта засверкали. – Чья могила?

– Я вырыл ее сегодня утром, – сказал Харон.

– Можно на нее взглянуть? – спросил Фриц.

– Она здесь рядом. На ней деревянные дощечки.

– Мне хочется посмотреть вниз, – попросил Фриц.

– Молодые господа, осторожней. Не упадите. Сломаете ногу.

Они хотели увидеть могилу. Я пошла за ними к могиле, Харон поднял дощечки, и мы заглянули в глубокую черную яму.

Я почувствовала, как мурашки побежали по коже. Наверно, от мысли, что скоро в эту могилу опустят гроб и закончится еще одно земное существование. Я чувствовала, как у нас говорят на родине, кто-то ходит по моей могиле.

– Для кого вырыта эта могила?

– Для молодой женщины, – ответил Харон, покачивая головой. – Слишком молодой, чтобы умереть. Для дочери хозяина гостиницы в городе.

Я знала, о ком он говорит, – еще одной из несчастных женщин. Граф сделал ее своей любовницей на время и потом бросил ее. Мне говорили, что она покончила жизнь самоубийством, и благосклонность к графу привела ее, как и других ее предшественниц, на Могильный остров.

Я почувствовала огромное желание бежать из этого места.

Весь следующий день напряжение, казалось, возрастало. Я была в ожидании чего-то неизвестного, и уверена лишь в том, что подобное состояние дел не могло долго продолжаться. Я прислушивалась к звукам лошадиных копыт на дороге и надеялась на приезд Максимилиана. Как я тосковала по нему, и не только из-за той радости, которую его присутствие всегда приносило мне, мне отчаянно хотелось рассказать о моих растущих опасениях. И если вдруг приедет карета с категорическим требованием графа доставить меня с детьми в его замок, что мне тогда делать? Не поехать! И разрешить Фрицу отправиться к графу без меня? В моей голове рождались планы спасения Фрица. Может быть, представить его больным. Нет, эта уловка второй раз не сработает. Но я должна найти выход.

– Боже мой, – заметила фрау Грабен, – вы вся на нервах.

– Я думаю, граф заберет детей.

– Говорю вам, он не посмеет. Графиня не позволит ему это сделать, в особенности сейчас, когда скандал еще не улегся. Та девушка, дочка хозяина гостиницы, была беременна от него и покончила жизнь самоубийством.

– Я видела свежевырытую могилу.

– Бедняжка. Какой конец, какая смерть. Она выбросилась с верхнего этажа гостиницы во двор отца, говорят, он нашел ее там мертвой и теперь близок к помешательству. Она была его единственным ребенком.

– Какая ужасная трагедия!

– Она поступила глупо. Граф позаботился бы о ней ее ребенке, даже если она ему надоела. Еще один малыш появился бы у нас в замке. Их так жаль, этих бедняжек. Все так романтично сначала, а потом наступает час расплаты.

– Но не для него, – в гневе бросила я.

– Фреди считает подобные проделки своим правом. И она знала об этом с самого начала. Ведь такое случалось не в первый раз. Бедное, бедное дитя. Это должно было случиться. Фреди недолго хранит верность. Теперь все позади – еще один урок молоденьким девушкам. А ну, глядите веселей! Говорю вам, он не возьмет детей. Да, не посмеет. Графиня не потерпит их под одной крышей с будущим графом. Нет, они останутся здесь. Увидите. И все, что нам остается теперь, сидеть и ждать возвращения Макси.

Ох, как я ждала этого дня!

Должно быть, это случилось сразу же после полуночи. Я легла спать, как обычно, и крепко спала, когда Фрида разбудила меня. Она стояла у моего изголовья с горящей свечой.

– Мисс Трант, – кричала она. – Проснитесь. Фрица нет в его спальне.

Вскочив с постели, я поспешно накинула на себя халат и сунула ноги в шлепанцы.

– Должно быть, он снова ходит во сне, мисс Трант. Я вошла к нему, потому что мне послышался шум, а его в постели не оказалось.