он пройдет, и выяснится, что к чему. Не ошибся, конечно. Вдох-выдох, вот так три раза – и концентрация вернулась, стало ясно, что болью пульсирует правая нога.

Марат поднялся, взглянул на нее и тут же откинулся обратно на строительный мусор. Долго смотреть на такое не хотелось, он успел понять, что дела его плохи. Во время драки он то ли сам упал с края ямы, то ли его столкнули. Приземлился Майоров неудачно: тонкий металлический штырь, торчащий из мусора, пробил его ногу ниже колена, пригвоздив Марата к земле.

Ситуация становилась совсем паршивой, ведь упал только он один. Охранники, все пятеро, стояли на краю ямы и смотрели на него. Полины рядом не было – но на этом хорошие новости заканчивались. Марат прекрасно понимал, что никуда он уже не денется.

– Дальше что? – спросил он. – Все-таки позовете своего главного или выстрелите?

Ему казалось, что варианта всего два. Но это, конечно, от болевого шока. Был бы в нормальном состоянии – сообразил бы, что есть и третий путь, куда более выгодный охранникам. Тот, при котором Марат становился не жертвой нападения, а столичным психом, который, повинуясь необъяснимому капризу, вернулся в отель, полез на руины, наверняка фотографироваться, и погиб. Премию Дарвина в студию!

Охранники убрали подпорки, удерживавшие края ямы от обвала. Марат знал, что ничего не успеет предпринять, ему оставалось лишь закрыть глаза – и убедить себя, что все было не зря. Может, ему и предстоит стать новым трупом под завалами отеля, но, по крайней мере, Полина останется в живых.

* * *

Когда Борис приехал, Орхан Саглам был в сознании. Правда, часы посещений уже закончились, и пускать иностранца к уважаемому пациенту сначала не хотели. Но Борис не для того проделал такой путь, чтобы потоптаться на пороге и отправиться обратно. Когда нужно, он умел настаивать на своем. Медики и сами скоро в этом убедились, решили, что скандал не выгоден никому. Гостя пропустили, сошлись на компромиссе – двадцать минут беседы и все, иностранец уходит тихо и мирно. Борис надеялся, что этого окажется достаточно.

Что ж, если он и сомневался, симулирует Орхан сердечный приступ или нет, теперь с этими сомнениями можно было расстаться. Выглядел директор отеля отвратительно: заметно похудевший, бледный, с черными кругами под глазами. Потухший какой-то, но при этом словно ненавидящий и безупречно чистую палату, и букет красных роз на столе, и весь белый свет. Когда Борис вошел, Орхан демонстративно отвернулся.

– Кто такой Уур Озчелик?

Борис не собирался тратить с трудом добытые двадцать минут на приветствие и извинения за беспокойство. Ему нужно узнать хоть что-то – и он узнал сразу, еще до ответа. Услышав это имя, Орхан вздрогнул и снова посмотрел на гостя.

На незнакомцев так не реагируют. Поэтому Борис не сомневался, что следующие слова были ложью.

– Я не знаю.

– Знаете. Это из-за него отель развалился? Была ошибка проектирования? Не помог никакой ремонт?

Теперь Орхан ненавидел не только палату и букет, но и своего гостя. И все равно он молчал.

– Кто еще об этом знал? Русские знали, когда заключали с вами сделку? Вы им сказали? Думаю, все они знали, раз прислали Зотова, он у них кризисный менеджер, я уже узнавал. А ваш сын? На каком этапе подключился он?

– Мой сын ни при чем! – не выдержал Орхан.

– Да конечно! Сын превзошел отца: он и Зотова отправил на больничную койку. Похоже, заметать следы будет.

– Что?..

– Что слышали, – настаивал Борис. – Сначала вас, потом Зотова – так ведь было? Я ведь едва не поверил, что у вас действительно сердце прихватило… Но теперь я понимаю, что это просто удачный способ решить семейный конфликт. А конфликт был, я сам видел.

– Ты ничего не понимаешь! – От возмущения Орхан приподнялся на локтях. – Ясин не мог! Не меня! Он не знал!

Орхан повысил голос, и в палату тут же влетела пожилая медсестра, которая, скорее всего, с самого начала дежурила у дверей – чуткая, переполненная неприязнью. Теперь эту неприязнь больше не требовалось сдерживать, и женщина налетела на иностранца разъяренной птицей, окутала коконом ругательств на турецком, оттеснила к выходу, хотя была намного меньше и слабее. Борис не особо сопротивлялся, он уже понял, что ничего больше не узнает.

Он и сейчас выяснил не так уж много, однако для себя обозначил главное: в отеле что-то происходило. Ему не зря показалось, что руины слишком ветхие, да и вопросы Полины уже не представлялись такой уж паранойей. Конечно, во многом виноват шторм, которого никто не ждал, но не во всем. Стихия внезапно оказалась лишь катализатором человеческой подлости.

Хуже всего, что Борис сейчас оказался здесь, а Полина – все еще там. В отеле вместе с Ясином Сагламом. На что способен человек, который и родного отца не пожалел? Борису не хотелось знать ответ на этот вопрос, ему нужно было вернуться как можно скорее.

Наступление темноты спасателя не волновало, он и не собирался оставаться в городе на ночь. Он едва сдерживался от того, чтобы не гнать быстрее. Уже в пути он подумал, что следовало бы позвонить Полине, однако сделать это в дороге он бы не смог, тут даже не было обочины, на которой можно остановиться.

Да и потом, что бы он сказал Полине? Столько дней ничего не происходило – и теперь не произойдет. С тех пор как уехал клоун, она занималась только своим делом. Ясин должен был все заметить, она в безопасности.

Но сколько бы Борис ни убеждал себя в этом, он знал, что успокоиться сможет, только когда вернется в отель и снова будет достаточно близко, чтобы помочь Полине в любой момент.

Издалека отель просматривался только благодаря фонарям – золотая россыпь в укутанной лесами низине. Там было тихо и спокойно, оставшиеся люди мирно спали, нигде не пылали пожары, никто не звал на помощь. Как и следовало ожидать, Борис зря беспокоился, однако в этом не было ничего страшного, никто все равно не узнал бы про его переживания.

Он оставил машину за забором: искать охранника, который открыл бы ему ворота, не хотелось. Борис только сейчас понял, как сильно устал. Оставалось лишь подойти к администраторам, уточнить, все ли в порядке с Полиной, а потом наконец отправиться к себе и отоспаться.

Или он думал, что осталось лишь это. Уверенность продержалась ровно до того момента, как он увидел на парковке чемодан.

Чемодан был самый обычный, небольшой, не подозрительный. Борис подошел поближе, чтобы разглядеть закрепленную на ручке