сохранении связи между членами и управами, в назначении председателей по управам, в принятии членов в бояре и в присоединении к директории новых членов или председателей.

От всех ли вступавших в общество требовалась клятва или честное слово в сохранении тайны о существовании оного и к чему еще обязывала помянутая клятва?

От каждого нового члена требовалась или клятва, или честное слово в сохранении тайны и в елико возможном содействии Союзу. Определительного ничего не говорилось, ибо принимался уже тот, коего образ мыслей был сходен с образом мыслей Союза. Обыкновенно довольствовались честным словом.

С которого времени Южное общество предприняло намерение ввести в государстве республиканское правление и достигнуть сего посредством революции? Кто первый предложил мысль сию и кто наиболее стремился к ее исполнению? Тогда ли или уже впоследствии общество предложило истребить без остатка всех священных особ августейшей царствующей фамилии?

Из ответа на третий вопрос видно, каким образом республиканские идеи дошли до южного края. Революционные же мысли существовали в тайном обществе прежде еще учреждения оного на юг, и в них-то состояло главное средство, обществом предполагаемое для достижения своей цели. Сии мысли все члены без всякого изъятия в ровной степени разделяли, ибо в них-то и состояла сущность тайного общества. Что же касается до истребления всех священных особ императорской фамилии, то общество никогда сего не предполагало: во-первых, потому, что, как я уже объяснил выше, оно до самого конца еще не утвердило решительным образом своего плана действия; во-вторых, потому, что по плану действия, который наиболее ходу имел и который мною объяснен первым предположением в ответе на 3 пункт, надлежало всю императорскую фамилию перевести в чужие края; в-третьих, потому, что южный округ твердо намерен был не действовать иначе как вместе с северным округом, следовательно, и должен был с ним в действии совещанием согласиться; а в-четвертых, наконец, потому, что южный округ по причине мест его пребывания даже и не мог бы сие исполнить, ибо от императорской фамилии слишком был удален. В разговорах о трудностях предприятия и средствах сии затруднения уменьшить весьма легко могло быть говорено и о том, что ежели бы существовал один Государь и не было бы великих князей, то успех менее бы встречал препон; но разговоров об обществе чрез девять лет так было много, что никак нельзя всего припомнить, что когда-либо говорено быть могло, а тем менее можно все то принять за намерение общества, что когда-либо говорено было. Верно то, что смерть великих князей никогда не входила в план общества, ибо кроме естественного отвращения от такого поступка присоединяться должно было и то соображение, что такое кровопролитие поставить общее мнение против революции, а тем самым отымет у нее главнейшую подпору и при случае породит ко многим партиям и козням. Уверялись еще притом, что гвардия вовсе не предана великим князьям, и что они посему не составят своими особами сильного сопротивления и препятствия исполнению и преуспеванию революции, и что коль скоро они оставят Россию, то и скоро забудут о них при большом числе новых предметов, коими все умы заняты будут, и при улучшении положения и состояния как граждан, так и войска. Внешней же войны не опасались, во-первых, потому, что 1812 год отнял, наверно, у всех охоту в Россию входить, а во-вторых, потому, что при открытии революции в России чужестранные кабинеты слишком бы опасались собственных своих земель, где умы еще более к переворотам склонны, дабы о чем-нибудь помышлять ином, как о предупреждении революции у себя самих. Что же касается в особенности до особ женского пола императорской фамилии, то на сей счет ни малейшего не было сомнения. Предполагалось им отбыть в чужие края и там пребывать подобно великим княгиням Марии Павловне и Анне Павловне.

Знали ли вы о намерении тайного общества покуситься на жизнь блаженной памяти государя императора в бытность Его Величества в Москве в 1817 году и о избранном к совершению сего злодейства Якушкине?

В 1817 году в бытность мою в Петербурге получил князь Сергей Трубецкой из Москвы письмо от одного из членов, в котором извещались члены, в Петербурге бывшие, что члены, в Москве находящиеся, решились действие начать и потому требуют нашего согласия и нашего прибытия в Москву. Князь Трубецкой в тот же день испросил себе отпуск в Москву, с тем чтобы туда отправиться и тамошним членам сказать, что мы не соглашаемся на их предложение, и их удержать от исполнения оного. Но между тем они сами уже сие намерение бросили. Оное возникло между ими по случаю известий, ими полученных о тех ужасах, которые якобы происходили в Новгородской губернии при введении военных поселений. Жребий назначил Якушкина. Скорое оставление сего намерения доказывает, что оно произведено было минутным остервенением о слыханных якобы ужасах и подтверждает мое замечание, в 3 пункте сделанное, что от намерения до исполнения весьма далеко. Слово и дело не одно и то же.

Разделяли ли вы предположение Южного общества возобновить сие покушение в мае месяце 1826 года во время осмотра государем 3-го корпуса, о котором упоминаете вы в своих ответах, и кто именно те из членов, которые под видом солдат, прибывших в роты и поставленных на часы в саду графини Браницкой, назначились к исполнению цареубийства?

Ответ на сей вопрос сделан уже мною в 3 пункте. Что же касается до членов, которые долженствовали быть переодеты в солдаты, то о сем говорено было в предположении 1824 года в конце оного, но назначены они не были, ибо предположение решительно было отвергнуто, как я в третьем пункте объяснил. Во второй же половине 1825 года о сем распоряжении не было уже упомянуто.

Кто именно были те 15 человек, которые выбрались от Южного общества идти в Таганрог и извести там блаженной памяти государя императора, и не принадлежал ли кто из них к обществу под названием Соединенных славян?

Сие показание совершенно несправедливо. Я о сем намерении ни от кого никогда ни малейшего слова не слыхал.

На чем именно основалась надежда Южного общества на содействие 1-го, 2-го и 3-го корпусов, то есть было ли в предварительных сношениях с чинами оных, и имело ли какое-либо удостоверение о их готовности к произведению революции, и вообще, стремилось ли общество всех начальников войск исподволь обратить к своей цели?

Общество имело желание как можно больше начальников в войсках обратить к своей цели и принять в свой Союз, особенно полковых командиров, предоставляя каждому