Ночами ветер с завыванием скреб наст, покрывавший долину Ято. Неожиданно прибыл посыльный от господина Исиды. Узнав о смерти дяди, он ни словом не выразил сочувствия – видимо, опасаясь, что это может не понравиться Совету старейшин. Поэтому, когда появился посыльный от военачальника, Рику подумала, уж не собираются ли освободить ее мужа из-под домашнего ареста, даже самому Самураю так показалось. Хотя Советом старейшин ему было запрещено покидать Ято, господин Исида приказал явиться в Нунодзаву в сопровождении слуги.

Взяв с собой Ёдзо, Самурай отправился в путь. В дороге было холодно, и, хотя временами сквозь свинцовые тучи – казалось, вот-вот они разразятся снегом – проглядывало солнце, снежная пыль, срываемая ветром с деревьев, больно била по лицам. Направляя лошадь вдоль реки, покрытой толстым льдом, Самурай подумал: сколько раз он уже проделывал этот путь. Когда его призывали на службу, когда подавал прошения о возврате земель в Курокаве, когда после отказа с тяжелым сердцем возвращался домой. Дорога, связанная со множеством воспоминаний. И всегда он ехал по ней вместе с Ёдзо.

Время от времени Самурай, сидя на лошади, оборачивался и смотрел на молча следовавшего за ним Ёдзо. Он и сейчас ни на шаг не отставал от него, как и во все время их долгого путешествия.

– Замерз? – заботливо спросил Самурай слугу, на котором была лишь легкая шерстяная накидка.

В Нунодзаве было так же ветрено, но небо очистилось. Под голубым небом вдали тянулась белая цепь гор; поля, насколько хватал глаз, были покрыты снегом. Здесь, в отличие от Ято, обрабатываемых земель было много, и они хорошо орошались.

Ров вокруг усадьбы господина Исиды замерз. С навеса крытого соломой дома, точно белые клыки, свисали сосульки. Оставив Ёдзо во дворе, Самурай вошел в приемную с деревянным полом; ждать ему пришлось долго.

– Року? – хрипло окликнул его господин Исида, усаживаясь на почетное место. – На твою долю выпало много испытаний, от души соболезную. Как только представится возможность, обязательно посещу могилу твоего дяди. Но ты должен быть счастлив хотя бы тем, что род Хасэкура не прекратит своего существования.

«Для чего меня вызвали, чем я провинился?» – хотел спросить Самурай, но вовремя сдержался. Вопрос его был бы бессмыслен.

– Здесь нет твоей вины. Тебе просто не повезло. Князь… – Господин Исида умолк. – Если бы Его светлость отнесся к тебе иначе… ему бы ни за что не оправдаться, – тяжело вздохнул господин Исида.

– Оправдаться? – Не понимая, в чем дело, Самурай укоризненно посмотрел на своего военачальника. – Что вы имеете в виду, говоря «оправдаться»?

– Оправдаться перед Эдо. Сёгун сейчас взялся за крупные княжества – он старается сокрушить могущественных князей. Он обвиняет Его светлость в том, что он долгое время укрывал христиан, бежавших из района Канто, что, поддавшись уговорам Веласко, в своем послании в Новую Испанию обещал приглашать христианских священников. Его светлость должен дать четкие объяснения всему этому.

Самурай, опершись руками о холодный пол, не промолвил ни слова. Большая капля пота упала с его лба.

– Тебе не повезло, ты оказался втянутым в высокую политику, а она переменилась. – Господин Исида тяжело вздохнул. – Прискорбно. Я, старик, лучше, чем кто-либо, понимаю, как это для тебя прискорбно.

Подняв голову, Самурай пристально посмотрел в глаза господина Исиды. В его сочувственных словах, ласковом лице он чувствовал фальшь. В хриплом голосе, тяжелом дыхании ощущалась ложь. Господин Исида не мог понять, какую обиду и горечь испытывает Самурай. Лишь делал вид, что понимает.

– Однако, Року, род Хасэкура не прекратит своего существования. Это обещали и Совет старейшин, и господин Аюгаи. – Господин Исида твердо повторил: – Для Кандзабуро… я сделаю все, что только смогу.

Самурай не мог понять, почему вдруг старик заговорил об этом.

– Не обижайся.

– Я… и не обижаюсь.

– Поступило новое приказание Совета старейшин.

Сообщив это, точно освободившись от непомерного груза, господин Исида с трудом поднялся и ушел. Послышались шаги. Появился чиновник Совета старейшин, уже приезжавший в Ято.

– Приказание Совета старейшин.

Низко склонившись, Самурай, как и в прошлый раз, слушал раздававшийся над его головой голос чиновника.

– Поскольку Рокуэмон Хасэкура перешел в чужеземную веру, необходимо новое дознание, для чего он обязан явиться в Совет старейшин…

Самураю почудилось, что за дверями в коридоре притаилось несколько человек. Наверное, там были люди, готовые схватить его, если он, догадавшись об истинном смысле приказания, решит оказать сопротивление.

Написав несколько слов жене и Кандзабуро, он отрезал прядь волос и вложил ее в письмо. Потом обратился к находившемуся в той же комнате управляющему господина Исиды:

– Позови, пожалуйста, моего слугу Ёдзо.

Когда тот вышел, он оперся руками о колени и закрыл глаза. Чиновник Совета старейшин и господин Исида, несомненно, находятся в дальних комнатах, но в доме гробовая тишина.

Время от времени слышно, как по соломенной крыше под собственной тяжестью сползает и падает вниз пласт снега. Когда звук падения замирает, тишина становится еще более гнетущей.

«Тебе не повезло, ты оказался втянутым в высокую политику, а она изменилась, – отчетливо звучал в его ушах голос господина Исиды. – Прискорбно. Я, старик, лучше, чем кто-либо, понимаю, как это прискорбно».

Как и в прошлый раз, чиновник добавил в конце, уже от себя:

– Хотя я выполняю лишь свой долг, но тем не менее мне очень тяжело.

Самурай сидел неподвижно. В доме удивительно тихо, его сердце стало бесчувственным. Новое дознание. Новое дознание не более чем предлог. Все необходимые объяснения он уже дал господину Цумуре и господину Оцуке.

«Если бы князь отнесся к тебе иначе, ему бы ни за что не оправдаться перед Эдо», – снова зазвучал в его ушах голос господина Исиды.

Все было решено в самого начала, он двигался по заранее проложенной колее. И теперь летит в бездонную пропасть.

Новый пласт снега со скрипом сполз по крыше и упал вниз. Звук напомнил самураю скрип снастей. Его судьба была решена еще в то время, когда стонали снасти, над мачтами с громкими криками низко носились чайки, волны били в борт и корабль направился в открытое море. Теперь долгое путешествие привело его туда, куда и должно было привести.

Ёдзо, опустив голову, сидел во дворе прямо на снегу. Он, конечно, уже все знал от управляющего господина Исиды. Прищурившись, Самурай некоторое время смотрел на своего верного слугу.

– За всю твою службу… – только и мог он вымолвить, горло перехватило.

Ёдзо не расслышал, что пробормотал Самурай: то ли «за всю твою службу благодарю», то ли «за всю твою службу осуждаю». Продолжая сидеть опустив голову, он почувствовал неуловимое движение – видимо, хозяин вместе с управляющим господина Исиды собрался уходить.