– Спасибо, Гилви. Я этого не забуду. А теперь давай спать. Завтра и в самом деле трудный день.

Наутро парни нехотя вылезали из нагревшихся за ночь спальных мешков. Нас никто не потревожил. Да и кто мог? Живая река осталась далеко внизу. А впереди, на склоне, на самом деле чернело отверстие пещеры, из которого густыми потоками выползала слизь, сейчас похожая на расплавленный и начинающий застывать парафин. И, само собой, в ней медленно плыли коричневые точки зародышей. Даже примерно невозможно было сосчитать, сколько их.

– Туда, – холодно сказал секурист.

Гилви и две обер-лейтенантши шли в середине процессии. Моё отделение разделилось на две пятёрки. Склон был крутым, но не слишком, демонстрировать альпинистские навыки ни от кого не потребовалось.

Метрах в десяти от потока мы остановились. В базовом лагере было вдоволь всякого снаряжения, и сейчас секурист со своими блондинками засуетились, составляя вместе и соединяя кабелями какие-то небольшие электронные блоки, с панелями, густо усеянными миниатюрными тумблерами и верньерами.

– Сперва просканируем, а там... Гилви тоже раскрыла свой компьютер и подключилась к остальным. Развернула зонтик антенны.

– Госпожа роттенфюрер, – секурист сегодня был донельзя официален, – мы в сети?

– Так точно. Связь со штабом установлена.

– Отлично. Гретхен, Мартина?

– Пять минут, герр риттмейстер. Балансировка...

– Даю пять минут. Штабс-ефрейтор! Мне нужен один человек у самого входа в пещеру. Доброволец. Сам понимаешь...

– Я готов, господин капитан.

– Нет уж. Мне тут, около нас, нужен хоть один человек с головой.

– Господин риттмейстер! Мои люди...

– Извини, штабс-ефрейтор. Вырвалось... но ты всё равно не иди. Геройствовать тут не надо. Надо сделать порученное с максимальной эффективностью. Отправь одного. Всё, что ему надо сделать, – закрепить там вот это устройство. Болты, как видишь, самозабуривающиеся. Неделю делали в мастерских. Ну, кто справится? Можешь смело обещать добровольцам медаль «За отвагу».

– Тогда я точно сам пойду, – позволил я себе пошутить. Секурист усмехнулся в ответ.

– Ты точно никуда не пойдёшь. Я уже сказал. Мне нужен хоть один человек с мозгами. Это приказ, штабс-ефрейтор.

Я выразительно пожал плечами.

Услыхав про медаль – и полагающиеся к ней а) отпуск и б) наградные, – вызвались дружно все. Я подумал, подумал и хлопнул по плечу Глинку.

– Давай. Получишь своё и отваливай в сторону, другим тоже медаль хочется.

– Рядовой! Ваша задача – закрепить этот блок... – пустился в разъяснения секурист. Глинка торопливо кивал. На первый взгляд задание и впрямь казалось пустяковым. Подобраться к пещере. Приставить небольшой блок к камню. Нажать одну-единственную кнопку, имевшуюся на боку устройства. Спокойно вернуться назад. Обещать за такое медаль – оскорблять тех, кто получил её под настоящим огнём. Но это только если забыть о медленно текущей клеевой реке с пульсирующими в её потоке коричневыми пузырьками. Мы уже знали, на что они способны.

Глинка нервно провёл руками по телу, словно лишний раз проверяя, на самом ли деле броня затянута «вглухую», поправил ранец огнемёта за плечами и неспешным шагом, словно на прогулке, направился к тёмному зеву. За его спиной тянулась намертво пристёгнутая к специальным «ушкам» комбинезона верёвка.

– Отделение, – негромко сказал я.

Впрочем, все и так были наготове. Мумба, Кряк, Назариан и Фатих готовы были в любой момент выхватить Глинку обратно; Гюнтер, Микки, Сурендра и Джонамани держали слизь на прицеле. Броня даст Глинке несколько секунд преимущества, прежде чем прогореть. И хотя напалм-Б, заряженный в наши огнемёты, не нуждается во внешнем источнике кислорода, способен гореть даже под водой, и его практически невозможно потушить, у нас были-таки химические гасители, прерыватели реакции, способные в долю секунды утишить пламя. Их мы тоже держали наготове.

Сперва Глинка шёл бойко и даже весело. Но чем ближе к пещере, тем медленнее и короче становились его шаги. Густой поток коричневатой жижи продолжал мерно извергаться из устья, никак вроде бы не реагируя на приближение человека.

Глинка и вовсе замер. Ему оставалось метра два, склон здесь делался достаточно крутым, градусов семьдесят, почти отвесным, но уцепиться было за что. Тем не менее он остановился.

– Рядовой? – раздражённо бросил секурист. – В чём причина задержки?

Глинка не ответил. В переговорнике слышалось только его тяжёлое дыхание.

– Глинка?

Он вновь промолчал. Сделал пару очень осторожных и неуверенных шагов к зеву пещеры. Подтянулся. Закрепился. Распластываясь по скале, обеими руками прижал блок к чистому и относительно ровному участку скалы. Мы услыхали жужжание – буры ввинчивались в камень. Минута – жужжание стихло. Глинка осторожно двинулся назад... и тотчас же по коричневой слизи словно хлестнула пулемётная очередь. Десятки фонтанчиков от рванувшихся вверх и лопающихся зародышевых пузырей. Что из них вылуплялось, мы сразу и не поняли. Но Глинку это облепило почти сразу; а поверхность коричневого потока прямо-таки кипела, взрываясь новыми и новыми созданиями, что немедленно расправляли крылья и...

Ребята дружно рванули за верёвку. Остальные так же дружно выстрелили. Там, где только что был открытый зев пещеры, забушевало пламя. Глинка катался по земле и истошно вопил – потому что старательный Гюнтер с основательностью, генетически присущей «стержневой нации», с головы до ног залил его напалмом.

Грета и Мартина не завизжали и не растерялись. Они уже сбивали с Глинки пламя – химическими огнетушителями. Гилви не двинулась с места. Её пальцы так и порхали над клавишами. По-видимому, она обеспечивала командованию живую «картинку» с места происшествия. Выразительную картинку, надо сказать.

Рванувшаяся на нас Туча вспыхнула в воздухе. До нас долетело только несколько живых пылающих комочков. Обе «блицметал», как истинные учёные, ринулись сбивать с них пламя. Плюхнулись на пузо, схватили какие-то портативные микроскопы с камерами и тотчас забыли про всё на свете.

Огонь с Глинки мы сбили. Пламя у зева пещеры тоже медленно догорало. Слизь унесла пятна напалма вниз, мерзко шипя, треща и вскипая пузырями, словно необычайно густой бульон.

Атаковавшая нас Туча исчезла в огненной буре, словно языком её кто слизнул. И всё. Живой поток вновь не попытался обнаружить нас и атаковать. В самом деле, очень похоже на мгновенную и бурную реакцию иммунной системы – она ведь тоже не пытается покончить со всеми окружающими организм бактериями и вирусами.

Мы содрали с Глинки почерневшую, дымящуюся броню. Он мотался бессильно, словно кукла, и Джонамани с разгону вогнал ему пять кубиков противошокового. Чех замычал, застонал и пошевелился.