– Ага. Миа… последняя неделя… это было что-то нереальное. Большое тебе спасибо, – хрипло, как будто задыхаясь от волнения, договорила она.

Улыбнувшись, я откинула руку и обернулась к окну, за которым открывались холмистые ландшафты поместья.

– Не благодари меня. Это все судьба. Я рада, что у вас все срослось.

– Тай хочет поговорить с тобой. Пока, – сказала Эми, но мне показалось, что ее голос доносится из глубокого туннеля и становится все тише и тише – пока не сменился знакомым мне и долгожданным рыком.

– Подружка, вижу, ты получила мое сообщение.

– Татуировка… Тай, это прекрасно.

– Так же, как и ты, и то, что было между нами.

Это сильно меня ударило – прямо в грудь, которую, казалось, на секунду обхватили его сильные, несущие покой руки.

– Я не хочу забыть то, что нас объединяло, только потому, что это изменилось. И не хочу забыть тебя. Мы всегда будем рады видеть тебя здесь, на Оаху, в качестве члена нашей семьи. Миа, мы с тобой друзья. Друзья до последнего. Так уж устроено у нас, у самоанцев. Так устроено у меня. Понимаешь?

Я покачала головой и широко улыбнулась, хотя он не мог этого видеть.

– Да, Тай. Я понимаю и обожаю это в тебе, в твоей самоанской культуре и традиционных ценностях. А теперь скажи, как у тебя с Эми?

– Уехала меньше недели назад и уже готова покопаться в грязном бельишке, да, подружка?

Мне нравилось, когда он использовал эту кличку – долгое рычащее «р-р-р» и протяжное «а».

– Кое-что никогда не меняется, – рассмеялась я, и он хмыкнул в ответ.

– Пока что все хорошо. Похоже, ты была права – кажется, я нашел это.

Мурашки возбуждения и тот внутренний холодок, который пробирает нас всякий раз, когда мы готовы услышать нечто значительное, пронзил каждую мою клеточку.

– Да?

– Да. Я нашел свое «навсегда». И, Миа, это намного, намного больше, чем я когда-либо мог представить.

У меня стиснуло грудь, сердце бешено застучало.

– Ох Тай, я так за тебя рада! Ты это заслужил.

– Как и ты, подружка. Когда же ты пустишься на его поиски?

– Не знаю, Тай. У меня ведь нет мамочки-ясновидящей, предсказывающей мне будущее, верно?

Мы оба рассмеялись.

– Тай, а Эми знает? – спросила я, намотав на палец прядь волос и закусывая самую толстую ее часть.

Отвратная привычка, выдающая мою нервозность, но обычно мне удается сдерживаться. Но не сейчас. Оба мы знали, что для нас единственный способ остаться друзьями – это рассказать Эми о наших отношениях в течение моего месяца на Гавайях и надеяться, что она отнесется к этому спокойно.

– Расслабься, подружка, ей все известно. После третьего свидания и перед тем, как, эм-м-м, ну ты знаешь… повысить градус отношений…

Тут я захихикала, но задержала дыхание, желая услышать все до конца.

– …прежде чем мы перешли на этот уровень, я рассказал ей. Все.

– Все? И про джип, про океан, про стену?

От унижения у меня помутилось в глазах, и мурашки стыда побежали по коже, щекоча шею и зажигая румянец на щеках.

– Нет. Господи. Я не такой дурак. Просто я был честен. Сказал, что у нас были очень бурные, возможно, даже судьбоносные отношения, но теперь все это кончено, и мы просто стали друзьями навеки. Эми такое понимает. И она не ревнует. То, что уже произошло между нами в течение этой недели, настолько… правильно. Миа… Я собираюсь жениться на этой девушке. Скоро. Может, на следующий год ты снова приедешь на острова.

– Я приеду. Тай, я так счастлива за тебя. Все это совершенно заслуженно.

– Спасибо, подружка. Тебе понравилось тату?

Его голос сделался раскатистым и бархатистым – он явно напрашивался на комплимент. Это напомнило мне о том, как неделю назад он напрашивался на нечто другое – а именно, возможность забраться ко мне в трусики, и как можно чаще.

– Очень.

Настолько, что у меня появилась идея, совершенно безумная и чудесная. Кое-что, чего я никогда прежде не делала и что останется со мной до конца моих дней.

– Спасибо, Тай. Передай Эми мои поздравления и дай знать, когда задашь ей главный вопрос. Но потерпи хотя бы один месяц, ладно, донжуан?

Он засмеялся тем густым самоанским смехом, которого мне так не хватало последнюю неделю.

– Не вопрос. Береги себя и сообщай регулярно, как у тебя дела. Каждую неделю или две. Обещай мне.

– Ладно, ладно. Обещаю.

– Если что-то случится с тобой, Миа, я вскочу в первый же самолет и надеру задницу кому угодно. Я защищу тебя, подружка. Если я тебе понадоблюсь, только позови. Эми знает и согласна с этим. То, что ты делаешь, твоя работа – она может быть опасна, но я все понимаю. Семья – самое главное.

– Да, Тай. Кажется, никто не понимает этого так, как ты. Семья – самое главное.

– Позаботься о своем tama, подружка.

Он использовал самоанское слово, обозначающее «отец».

– Но до тех пор, пока ты не найдешь своего суженого, я здесь. Старший самоанский братец, которого у тебя никогда не было.

– От разврата до брата?

Тай хмыкнул.

– Ты поняла суть. Обещай, что не станешь собой рисковать.

– Не стану. Люблю тебя, Тай.

– Люблю тебя, подружка. Друзья навсегда.

– Друзья навсегда.

Я разъединилась и шумно выдохнула. Все вокруг двигались вперед, все, кроме меня. Мне предстояло еще шесть месяцев пахать на Блейна, чтобы освободить папу. Хотя, будь моя воля, не такую жизнь я бы себе выбрала. Конечно, работать эскортом для богатеев оказалось не так уж и плохо. Если вспомнить все сначала, мне, по сути, крупно повезло.

Уэстон Чарльз Ченнинг Третий. Я захихикала, вспомнив, как издевалась над Уэсом из-за числительного в конце его фамилии. Уэс отлично разыгрывал карту почтительного сынка.

Он был убийственно привлекательным, легким в общении, трудолюбивым и умел наслаждаться простыми радостями жизни. Время, проведенное вместе с ним, превзошло все мои ожидания. Он умел превратить самую пугающую ситуацию в ненапряжную прогулку. Я научилась серфингу и обнаружила, что не все мужчины слеплены из одного теста.

Мужчины, с которыми я была до него – те, кому я посвящала всю себя, – причиняли мне боль, ломали и мучили меня и превратили в циника, не верящего в любовь. Уэс вернул мне веру в мужчин и надежду, что я тоже смогу получить то, о чем мечтает каждая женщина во вселенной. Настоящую любовь. Но только не сейчас. И все же с Уэсом я впервые поняла, что значит быть любимой – чувство, которого я теперь никогда не забуду и не откажусь от него. Та ночь была самой прекрасной в моей жизни. Я наконец-то ощутила себя цельной… любимой. И неважно, что сулит мне будущее, это останется со мной навсегда.