И в этот момент Дракон нажал тангету рации, подавая сигнал.

Тридцать метров, расстояние для начинающего стрелка или солдата-срочника приличное, но для пейнтболиста самое то. Однако Рузин промазал по дозорному.

Зато не промазал Дракон, вогнавший пулю в голову бегуну. Тот рухнул наземь. Но тут же вскочил и по-кенгуриному запрыгал в их сторону, распустив пучок щупальцев. Через секунду дуплет картечи выбил кровавое облачко из его реповидной головы со щелью рта и небольшими отверстиями глаз. Наталья сдержала свое обещание помочь.

Одновременно с правого фланга ударил ручной пулемет Паровоза и автомат Зубра, и они смели сразу двух Темных. Сверху прозвучали одиночные выстрелы – Наталья не отставала. И вновь умудрилась попасть. Вскинувший автомат противник принял полновесный заряд картечи и выронил автомат, прижав ладони к лицу и медленно заваливаясь навзничь.

Почти сразу короткая автоматная очередь прошла у него над головой. Двое оставшихся залегли, а восьмилапый монстр, истошно заголосив (звук – как будто кто-то резал тупым ножом исполинского поросенка), помчался на них.

И одновременно по сталкерам ударила молния.

Длинный вытянул в их сторону посох, с его острия сорвалась бледная синевато-зеленая молния, прошедшая над головой Виктора и с грохотом и треском угодившая куда-то позади него.

Рузин почти оглох. Стреляли все, и он стрелял.

Потом все это вспоминалось журналисту как какой-то набор моментальных фотоснимков.

Вот Темный, согнувшись в три погибели и выставив вперед посох, идет к ним.

Вот сам Виктор удивительно медленно, словно преодолевая сопротивление идущего навстречу потока воды, поднимает ствол, такой непослушный и не желающий подчиняться ему. Вот по чужакам хлещут очереди. Дракон и Зубр пустили в дело автоматы, а Паровоз с проклятиями разряжает свой помповик во врагов, но все при этом мажут.

А потом Рузин видит, как лицо их врага изменилось, потекло, словно воск или свинец на огне, и начал проступать совершенно другой облик. И это не был человеческий облик, ясно различимый в свете проклятого посоха. Виктор невольно подался назад. Узкое лицо, белая кожа, черные провалы глазниц, в глубине которых полыхал недобрый свет янтарно-алых зрачков.

Личины спали и с двух других. Оказалось, что «подросток» имеет вертикальный кошачий зрачок и вытянутые уши, расположенные выше висков. Второй взирал на них пронзительно-желтыми глазами на очень смуглом и тощем лице, казалось, что кожа облепила кости. Под свободной одеждой угадывалось странно искривленное тело. Грудная клетка, сильно сжатая с боков, выступала узким ребром вперед. Сплюснутая голова, длинные и тонкие руки с шестью пальцами. И глаза, глаза! Узкие, длинные, да еще светились изнутри призрачным мерцающим светом. Картину завершал большой, выступающий нос.

Посох главаря покрылся ореолом молний – фиолетово-сизых, с серебристыми просверками, и пули, посылаемые сталкерами, летели мимо нападавших.

– А-а-а!

И в это время из высокой травы вылетело мохнатое тело: огромный пес, в холке метра полтора, никак не меньше. За ним еще штук пять. Виктор опознал местных волчков. Новые участники, не тратя времени даром, кинулись в атаку на троицу Темных.

Мутанты сцепились с мутантами. И Рузин даже догадался, почему и кто их призвал.

Главаря атаковал вожак – ростом с крупного теленка, только с длинной черной шерстью и красными глазами.

Носитель посоха среагировал несколько нетипично. Выхватив одной рукой из-под плаща «ТТ», выстрелил три раза. Заскулив, первый зверь кувыркнулся через голову. Но волчка было не так просто убить! Упав на землю, он через пару секунд поднялся и поскакал к врагу.

Еще выстрелы. То ли заряд в посохе кончился, то ли мутант его экономил для более важных врагов. Он выстрелил еще пять раз. Первый пес получил пару пуль в голову и спину. Какая-то из пуль повредила ему хребет, и он свалился, парализованный, в нескольких шагах от врага. Но это стало единственной и последней победой Темного.

Оба его спутника валялись под грудой рычащих тел, не подавая признаков жизни.

Что-то взревев, чужак взмахнул посохом, и псы, жалобно заскулив, принялись кататься по земле, замирая. Виктор подумал, что дело плохо. Вот-вот чертов неуязвимый чужак возьмется за них. Вот-вот на них ринется многоногий кабаноид.

А потом яркая сапфировая вспышка разорвала сумерки, и на главаре Темных вспыхнул плащ. Шамиль наконец-то пустил в дело свое оружие. Посох мутанта окутался призрачным светом, набалдашник вспыхнул с яркостью крошечного солнца. Враг выронил дымящийся смертоносный жезл, рассыпавшийся на какие-то шарики и проволочки, и, покачнувшись, упал. Следующий выстрел, темно-пурпурный, пришелся в чудище, буквально зажарив его на месте.

Подскочив к поверженному Темному, Виктор разрядил автомат в грудь чужака, но это было уже ни к чему.

Лазурные искры в бездонных черных глазах померкли. Изо рта вытекла тоненькая струйка черной крови, а черты лица окончательно утратили всякое сходство с человеческими. Теперь сразу видно – нелюдь. Слишком большие глаза. Слишком маленький нос. Необычный разрез рта. Точно так же и поверженные в схватке с волчками были мертвы. Звери порвали им яремные вены, так что подоспевший Дракон опустил пистолет.

– Твари! Какие твари! Ненавижу! – процедила подбежавшая к ним Наталья и остановилась, задыхаясь и тяжело опираясь на ружье.

Выглядела она, что называется, краше в гроб кладут – ввалившиеся глаза на бледном до синевы лице, горящие диким огнем, крупные капли пота на лбу.

Шамиль неторопливо подошел, поводя из стороны в сторону все еще тихо жужжащим лучеметом. Рузин мельком подумал, что так и не спросил, а чем, собственно, стреляет пушка Шамиля? Что за странные разноцветные выстрелы числом не больше семи?

Не похоже ни на бьющий маленькими шаровыми молниями американский «Экскалибур», ни на китайский гаусс-ган «Цилинь» знаменитой фирмы «НОРИНКО», ни на харьковский «Пернач» с его квант-эффектом.

А потом все кончилось.

Осторожно держа тела на прицеле, Виктор приблизился. Но добивать никого не пришлось. Проходя мимо первого подстреленного автоматчика, Рузин скосил глаза и увидел разорванный в клочья местный самопальный камуфляж, грубая ткань которого сменила цвет на алый.

Так, а второй? Тоже мертв. Вытянутая на лбу рана размером с ноготь мизинца, тоже, видать, Натальина работа – третий нижний ствол семь девяносто два. Присев над трупом дозорного, журналист начал обшаривать карманы убитого. Улов оказался небогат. Бумажник с пачкой векслей и еще каких-то денег, здешняя латунная зажигалка, полупустая пачка махорки, два автоматных рожка на сорок пять патронов в разгрузке. Патроны переснаряженные, как он понял. Но и то хлеб. Нож из автомобильной рессоры на костяной ручке.

Рядом с дозорным валялся вытянувшийся во весь рост амбал, в сплюснутой голове которого чернело пулевое отверстие.