– По крайней мере, паразиты уничтожены.

– Какие паразиты? – не понял принц.

– Рхуны, – ответил Гриндал.

Мовиндьюле видел рхунов лишь на картинах. Знаменитые художники, посетившие Эврлин, заполонили Тэлвару и Айрентенон фресками. По большей части это были напыщенные, размашистые пейзажи, воспроизводившие приграничье на закате или при восходе солнца. Другие изображали неправдоподобно высокие горы и невообразимо бурные реки. На нескольких были запечатлены рхуны – поникшие фигурки, завернутые в одеяла возле гаснущих костров. Некоторые художники вывели их свирепыми дикарями. Хотя рхуны и уступали дхергам, гхазлам, грэнморам или драконам, их дикие глаза и грубое оружие все равно внушали изрядный страх.

Мовиндьюле обрадовался, что сможет увидеть настоящего рхуна. Узнав о поездке в Эврлин, он тут же составил список того, на что мечтал посмотреть: медведи, горные львы, гхазлы, гора Мэдор, великаны, море, башня Авемпарта, рхуны, река Большой Урум, дхерги и драконы. Вообще-то, последние два пункта были вверху списка, гхазлы – в самом низу. В детстве Мовиндьюле очень боялся этих жутковатых существ, и перспектива встречи с ними показала, что страх исчез не до конца. Пока он вычеркнул из списка только гору и башню.

Гриндал покивал.

– Да, рхуны. Полагаю, это одна из их деревень. Хоть что-то Петрагару удалось.

Мовиндьюле видел лишь кучу грязи, на вершине которой лежали обгорелые бревна.

– Прошу прощения, что притащил вас в этот кишащий крысами подвал, мой принц, – сказал Гриндал. – Однако ваш отец считает, что для формирования характера вам нужно претерпеть унижения. Я с ним не согласен! Это все пережитки ушедшей эпохи, когда мы не знали Искусства. Миралиитам подобные глупости ни к чему. Нам требуется понимать тех, кто ниже нас, ничуть не больше, чем примерять на себя жизнь улитки или муравья. Именно идея о связи с ними и мешает нам раскрыть свой потенциал в полной мере. Единственная причина, по которой нас еще не причислили к пантеону богов, – наше собственное восприятие, отказывающееся принять эту данность. Абсурдность становится очевидна, когда понимаешь, насколько безумна идея нашего равенства с животными. Вы можете поверить в то, что принадлежите к племени самых высокоразвитых коз или коров?

Мовиндьюле хихикнул при мысли о том, что корова предложит ему пожонглировать.

Гриндал кивнул.

– Понимаете, что я имею в виду? Это бессмысленно. Миралиитов нельзя сравнивать с низшими формами жизни. Мы управляем четырьмя ветрами, заставляя их идти у нас на поводу. Способен ли на это рхун? – Гриндал помолчал, пристально глядя на Мовиндьюле, чтобы тот понял: сейчас последует самая суть урока. – Разве на это способны инстарья, асендвэйр или умалины? Идемте со мной, мой принц. – Гриндал направил лошадь в сторону обгоревших обломков. Обернувшись, он распорядился: – Солдатам ждать на дороге.

Отец Мовиндьюле выделил для его охраны двадцать фрэев из своей личной гвардии. Миралиитов среди них не было, что означало лишь одно: отец послал коров защищать бога. При мысли об этом Мовиндьюле посмотрел на Хувина и улыбнулся. Капитан гвардии улыбнулся в ответ, ошибочно приняв гримасу Мовиндьюле за одобрение или даже за дружелюбие. По правде сказать, принц представил Хувина в виде коровы с отвисшим выменем.

Мовиндьюле последовал за Гриндалом в глубь сожженных руин, провонявших гарью.

– Ведь вы понимаете, что я имею в виду? – серьезным тоном спросил Гриндал.

Мовиндьюле кивнул, хотя ему было не очень-то понятно. Он думал, Гриндал хочет сказать, что миралииты лучше всех, об этом принц и так знал. И все же он подозревал: новый наставник имеет в виду нечто гораздо большее. Мовиндьюле часто казалось, что он многого недопонимает. То ли принц действительно был невежей, то ли люди притворялись умниками, чтобы заставить его чувствовать себя глупым. Арион постоянно ставила принца в тупик. Жонглирование камешками и игры с веревочкой якобы обладали некими преимуществами, которых ему было пока не понять.

Или таким образом она хотела показать, насколько он глуп?

Может статься, в этих играх не было ни малейшего смысла, и она просто смеялась над сыном фэйна. Наверняка Арион каждый вечер приходила домой и потешалась вместе с друзьями над тем, как заставляла принца выполнять всякие идиотские задания. И поэтому когда Гриндал сказал, что скорее всего Арион мертва, Мовиндьюле ничуть не опечалился.

– Я знал, что вы меня поймете, – проговорил Гриндал. – Вы умнее своего отца. Вы видите то, чего не видит он. Фэйн безнадежно погряз в обманчивом прошлом. Он и представить не способен будущее, отличное от привычного настоящего, потому что ему не хватает воображения. Знаете, какой самый важный признак величия Искусства?

Мовиндьюле покачал головой, хотя и вспомнил, что твердила Арион: контроль. Он заподозрил, что Гриндал ждет совсем другого ответа.

– Воображение! – заявил Гриндал. – Способность мыслить творчески. Именно поэтому мы и называем это Искусством. Воображение – это сила. И в вас, Мовиндьюле, я вижу огромную силу. Огромную! Вас не ограничить традициями и глупыми законами, придуманными тысячи лет назад фрэями, что и представить не могли силу, которой мы обладаем сегодня. Неужели вы думаете, что фэйн Гилиндора согласилась бы с нелепыми ограничениями, наложенными ею на себя и всех прочих фрэев, обладай она силой, которая есть у нас? Она – порождение своего времени. Тогда подобные законы были необходимы. Безудержные межклановые войны грозили уничтожением всем фрэям. Но разве вы можете представить хоть одно племя или же союз нескольких племен, успешно атакующий миралиитов?

Мовиндьюле покачал головой. Он видел, что отец сотворил с главой инстарья, видел своими глазами гору Мэдор, поэтому знал: сила миралиитов абсолютна и непререкаема.

– Вот почему законы нужно изменить, или, точнее сказать, вот почему остальные должны понять, что эти правила больше неприменимы к миралиитам, да и никогда их особо не касались. У богов подобных рамок не существует. Вы ведь меня понимаете?

Мовиндьюле снова кивнул. Наставник принца улыбнулся и вдруг погрустнел.

– Что не так?

Гриндал покачал головой.

– До чего прискорбно.

– Чего?

– Вместо вас правит ваш отец, – проговорил Гриндал с невеселым вздохом. – Будь фэйном вы…

– Когда-нибудь и я стану фэйном!

Гриндал посмотрел на него с сочувствующей улыбкой.

– Ваш отец совсем не стар. Ему едва сравнялось второе тысячелетие. Вероятно, править он будет еще тысячу лет. Между тем с вами может что-нибудь случиться. К примеру, вы погибнете во время нашего путешествия. Печальный исход, ведь нам сейчас так нужна ваша мудрость!

– Вместе мы могли бы его переубедить, – предложил Мовиндьюле. – Докажем ему, что Феррол предназначил миралиитам стоять во главе всех прочих фрэев.

– Я пытался, поверьте. Мои усилия привели к обратному результату. Я убедил его примерно наказать Зефирона, однако после он пожалел о том, что случилось на арене, и даже изменил свои чувства к обычным фрэям. Фэйн… ну, разговаривать с ним все равно, что учить камень летать. Он просто не понимает, как это делается!