Мовиндьюле захохотал, Гриндал засмеялся с ним вместе.

Они молча ехали сквозь почерневшие руины. Даже после нескольких дней в пути Мовиндьюле не привык к седлу. Он не понимал, к чему им передвигаться верхом – солдаты-то остались пешими. Они шагали сзади двойной колонной. На лошадях настаивал Гриндал, только замена вышла равноценная: вместо того, чтобы натирать ноги, они натерли седалища. Сидеть на лошади было страшно. Кроме хлипких волосков на шее животного держаться особо не за что. Если это существо бросится вперед, на спине не усидишь. Уже трижды оно спотыкалось и внезапно дергалось. И трижды принц едва не завопил от ужаса. Зато в седле он был заметно выше и видел дальше. Мовиндьюле это нравилось: он был ниже ростом почти всех солдат, а так им приходилось смотреть на него снизу вверх.

– Вашему отцу не хватает вашего воображения. Экая досада! Вы уже способны править гораздо лучше, чем он, а с вами все еще обращаются как с ребенком!

Мовиндьюле закивал. Положа руку на сердце, он был более чем согласен. Именно эти мысли приходили ему в голову много раз.

– Ты и правда так думаешь?

– Конечно же! Дело не в том, что это вредит нам с вами. – Гриндал поводил пальцем между собой и принцем. – Это вредит и остальным. Наши люди значительно выиграли бы, сумей мы избавить их от ограничений прошлого. – Гриндал подался ближе и шепотом добавил: – Знаю, с моей стороны недостойно так говорить, и все же порой я мечтаю о том, чтобы с вашим отцом что-нибудь случилось. Ничего фатального, разумеется, лишь бы он больше не смог исполнять свои обязанности и передал их вам. Знаю, звучит ужасно, но я сомневаюсь, что ваш отец способен вести нас в светлое будущее. Его правление обернется катастрофой. Поверьте мне, Мовиндьюле, правление вашего отца поставит под угрозу весь наш образ жизни! – Гриндал прильнул еще ближе. – Не исключено даже, что кому-нибудь придется убить фэйна, чтобы это предотвратить!

– Убить? Тогда он нарушит Закон Феррола. И перестанет быть фрэем!

Гриндал сжал губы, будто хотел что-то сказать, но передумал. Мовиндьюле никогда прежде не видел этого выражения на лице своего нового наставника и спросил:

– Что?

Гриндал покачал головой, крепко сжимая губы.

– Хочешь сказать, это неправда? – удивился принц.

– Я хочу сказать… Думаю, получить прощение Феррола можно. – Мовиндьюле уставился на него озадаченно. – Если убийца фэйна сразу подует в Рог Гилиндоры – для этого нужна хоть капля фрэйской крови в жилах – и если этот отверженный выиграет поединок… В общем, разве правитель фрэев может не быть фрэем?

– Ты хочешь сказать…

– Я всего лишь озвучиваю одну из своих многочисленных забот. Ваш отец – мой друг, и я боюсь, что его верность традициям вынудит кого-нибудь действовать безрассудно.

Внезапно Гриндал кое-что заметил.

– Что там? – спросил Мовиндьюле.

– Чистые камни. – Гриндал направил лошадь вперед.

В центре холма с плоской вершиной принц увидел то же, что и его наставник: в выжженную пещеру фундамента здания насыпана свежая земля, на обгорелых камнях появились новые.

– Похоже, нескольких крыс Петрагар упустил, – заметил Гриндал.

Он обвел лошадь вокруг развалин, глядя с легким прищуром. Глаза его сновали то влево, то вправо. Наконец он ухмыльнулся, подобравшись к груде камней и почерневших бревен. По мановению руки Гриндала бревна бросились в разные стороны, оставив без укрытия пятерых скрюченных существ.

Рхуны!

Они настолько перемазались сажей, землей и золой, что Мовиндьюле едва смог различить их черты. На фрески они ничуть не походили. Волосы длинные и засаленные, причем не только на голове. Грязные заросли покрывали щеки и подбородки самцов. Все одеты в лохмотья, исходного цвета которых даже не угадаешь. Обуви нет, если не считать за нее корку грязи. За куски звериной кожи, обвязанные вокруг пояса, заткнуты примитивные ножи и топоры из камней и палок.

– Будто крысы, – презрительно бросил Гриндал. При звуке его голоса съежившиеся рхуны взвыли и задрожали от страха. – Смотрите-ка, вернулись. И уже строят свои маленькие логова для размножения.

Гриндал подъехал к Мовиндьюле, повернувшись спиной к рхунам, которые всхлипывали и жались друг к другу.

– Вы не представляете, мой принц, как быстро они плодятся! И года не пройдет, как принесут новое потомство! Даже эта горстка через пять лет может достигнуть двадцати пяти тварей. А через двадцать лет – кто знает? Зависит от того, сколько здесь самок, но их точно будет не меньше сотни. Всего через век… – Он с отвращением потряс головой. – Еще до вашего столетнего юбилея этот выводок превзойдет числом любой клан в Эстрамнадоне, даже нилиндов.

– Сколько рхунов всего?

Гриндал пожал плечами.

– Феррол их знает! Десятки, может, сотни тысяч. Слишком много, чтобы земля могла всех прокормить. Лишив их плодородных угодий за рекой Берн, мы не даем им размножаться в полную силу. – Он указал на горизонт. – Они истощают земли, на которых живут, и превращают их в бесплодные пустоши. В итоге голодают или едят друг друга. В любом случае, это хоть как-то контролирует их численность.

– Они что – едят себе подобных?! – Принц скривился.

– Совсем как ваши золотые рыбки.

Мовиндьюле посмотрел на кучку грязных существ с внезапным отвращением. Жалость, которую он испытывал к ним вначале, исчезла.

– Честно говоря, я предпочитаю крыс. Они почище. Больше всего боюсь, что кто-нибудь из них переправится через Берн или Урум, что еще хуже. Места там предостаточно, и если парочка проберется – быть беде. Они заполонят весь мир. Всем скопом они точно прорвутся в Нидвальден. И набросятся на Эриан, словно саранча. Сожрут всех детей Элан. Ничего не останется, кроме таких вот пустошей – сплошная грязь, скалы и щебень. Именно о подобных угрозах я и говорил! Ваш отец все в игрушки играет, потому что ему не хватает ни вашего воображения, ни вашей дальновидности. И мне становится страшно, очень страшно, мой принц!

Гриндал посмотрел на него в упор.

– Инстарья и несколько асендвэйр живут среди рхунов. Считают их своими питомцами, а порой и чем-то большим. Я бы не сильно удивился, если бы узнал, что некоторые из них берут к себе в постель рхуновских самок.

Мовиндьюле посмотрел на немытых, волосатых самок, сидящих посреди грязи и золы. Принц содрогнулся.

– Не может быть! Никто бы не стал…

– Не будьте таким наивным! Разумеется, они так делают. Вам нужно понять, что прочие фрэи куда ближе к рхунам, чем к миралиитам!

Мовиндьюле невольно оглянулся на солдат. Гриндал даже не пытался говорить тише, но если солдаты что и услышали, то не подали виду, что оскорбились. Ведь они состояли в личной гвардии фэйна и наверняка слышали вещи и похуже. Тем не менее, Мовиндьюле стало неловко. Что они подумают?

– Две группы подвергаются одинаковым ограничениям, подчиняются одним законам природы, – продолжал Гриндал. – То, что мы используем себе на радость, делает их рабами. Мы можем приказать солнцу светить или дождю литься с небес, в то время как не-миралииты замерзают до смерти, когда становится холодно – совсем как рхуны, дхерги, золотые рыбки и саранча. Все они одинаковые! Пора бы это понять. Мы, миралииты, не просто фрэи, мы – существа принципиально иные.