к алтарю. Все были в недоумении от случившегося, и, когда после этого собрался Совет пятисот, Эфиальт и Фемистокл выступили там с обвинением против ареопагитов, а потом таким же образом в Народном собрании, пока у ареопагитов не была отнята сила» (Arist. Ath. Pol. 25. 2–3).

Данный пассаж вызывает немало вопросов. Если Аристотель относит упомянутые события ко времени реформы 462 г. до н. э., то это, надо думать, ошибка. Фемистокл, как известно, был изгнан из Афин в конце 70-х годов, а позднее заочно осужден на смерть. Тем не менее некоторые авторы склонны принимать данное сообщение и датировать его 70-ми годами V в. до н. э., т. е. относить ко времени, предшествующему высылке Фемистокла[957]. Если принимать данную трактовку, то и начало политической карьеры Эфиальта можно отнести к этому времени, т. е. ко времени, предшествующему исполнению им обязанностей стратега. Если начало его карьеры было связано с судебной деятельностью – привлечением отдельных ареопагитов к суду за злоупотребления, то оно напоминает начало политической карьеры Ксантиппа, возбудившего процесс против Мильтиада. Подобное начало, пожалуй, вообще было характерно для политиков демократической ориентации.

Есть и другое объяснение. Рассказывая об изгнании Фемистокла по закону об остракизме, Диодор добавляет несколько общих замечаний. Он, в частности, говорит, что изгнанные по этому закону удалялись из Афин на пять лет (Diod. XI. 55. 2). На этом основании некоторые исследователи высказывают предположение, что Фемистокл возвратился в Афины в середине 60-х годов V в. до н. э. и вместе с Эфиальтом участвовал в нападках на ареопаг[958]. Однако это предположение сложно принять, если учесть, что, находясь в изгнании, Фемистокл заочно был осужден на смерть.

К концу 60-х годов V в. до н. э. относится уже упоминавшееся столкновение Эфиальта с Кимоном, подтолкнувшее первого к проведению реформ. Столкновению предшествовала неудачная попытка привлечь Кимона к суду (Plut. Cim. 14). Об этом факте говорится и у Аристотеля, правда, инициатором этих событий и самих реформ у него выступает Перикл. В «Афинской политии» говорится, что первым значимым политическим шагом Перикла стало судебное преследование Кимона: «После этого в качестве демагога выступил Перикл. Он впервые получил известность, будучи молодым, когда обвинял Кимона при сдаче им отчета по должности стратега. Тогда государственный строй стал еще более демократичным. Перикл отнял некоторые права у ареопагитов и особенно решительно настаивал на развитии у государства морской силы. Благодаря ей простой народ почувствовал свою мощь и старался уже все политические права сосредоточить в своих руках» (Arist. Ath. Pol. 27. 1).

Сказанное, скорее всего, следует понимать таким образом, что Перикл продолжил начатое Эфиальтом дело. Если это так, то для Аристотеля реформирование ареопага имело два этапа: один связан с реформой Эфиальта, а другой – с Периклом[959]. А вот в изображении Плутарха не Эфиальт, а Перикл проводит рассматриваемую нами реформу. Так, по Плутарху, Перикл проводил важные решения не лично, а через своих друзей. «Одним из них, говорят, был Эфиальт, который сокрушил мощь Ареопага, наливая, как сказано у Платона, гражданам много несмешанного вина свободы» (Plut. Per. 7).

И далее: «Раздачею денег на зрелища, платою вознаграждения за исполнение судейских и других обязанностей и разными вспомоществованиями Перикл подкупил народную массу и стал пользоваться ею для борьбы с ареопагом, членом которого он не был, так как ему не выпал жребий быть ни архонтом, ни царем, ни полемархом, ни фесмофетом. Эти должности с давних пор были выборными по жребию, и, пройдя их, люди, выдержавшие испытание, вступали в члены ареопага.

Итак, Перикл со своими приверженцами, приобретя большее влияние у народа, одолел ареопаг: большая часть судебных дел была отнята у него при помощи Эфиальта, Кимон был изгнан посредством остракизма как сторонник спартанцев и враг демократии…» (Plut. Per. 9).

Возможно, Плутарх прав, когда говорит о мотивах, каковые двигали Периклом. Но в то же время сказанное им вызывает недоумение, поскольку содержит взаимоисключающие предположения. Упоминание платы за исполнение судейских обязанностей означает, что либо ареопаг оставался весьма влиятельным органом после реформы Эфиальта, либо плата введена до нее. Поскольку последнее наименее вероятно, можно предположить, что Перикл продолжал борьбу с ареопагом и ареопагитами и после Эфиальта, т. е. в 50-е годы V в. до н. э. Впрочем, в биографии Кимона Периклу отводится вспомогательная роль при реформировании ареопага (Plut. Cim. 15)[960].

Итак, мы не считаем нужным менять местами эти «исторические слагаемые» и превращать Эфиальта во второстепенную историческую фигуру. Именно он был ключевой фигурой в конфликте с Кимоном, повлекшем за собой политические реформы. Между тем для Перикла судебное преследование Кимона было лишь началом политической карьеры (Arist. Ath. Pol. 27. 1) – и, надо сказать, традиционным для молодого политика демократического направления[961].

И все же, если Перикла безусловно можно считать одной из ключевых фигур в окружении Эфиальта, с двумя другими персонажами – Архестратом и Аристидом – далеко не все ясно. Об Архестрате мы также узнаем от Аристотеля. Рассказывая об установлении тирании Тридцати, Аристотель замечает: «Первое время они (тираны. – В. Г.) проявляли умеренность по отношению к гражданам и делали вид, что стремятся к восстановлению отеческого строя. Они велели убрать из ареопага законы Эфиальта и Архестрата относительно ареопагитов и из законов Солона те, которые возбуждали спорные толкования, а также отменили предоставленное судьям право окончательного разрешения спорных вопросов. Этим самым они как будто восстановляли государственный строй и делали его свободным от всяких споров» (Arist. Ath. Pol. 35. 2).

Однако других достоверных сведений об Архестрате у нас нет[962]. Некоторые авторы считают его человеком, который от имени Перикла или Эфиальта содействовал принятию народным собранием отдельных решений (psephismata)[963]. Мы знаем также, что некий Архестрат, сын Ликомеда, в 433/2 г. до н. э. исполнял обязанности стратега (Thuc. I. 57. 6)[964]. Если это тот, кого упоминает Аристотель, то он, возможно, был значительно моложе Эфиальта и Перикла.

Но самое любопытное, пожалуй, то, что с реформой ареопага связывают и Аристида. Вот как об этом пишет Аристотель. Перечисляя проведенные им в рассматриваемый период преобразования, он замечает: «Шестым было преобразование после мидийских войн, когда главенство принадлежало совету ареопага. Седьмым было следующее за ним преобразование, которое наметил Аристид, а осуществил Эфиальт, когда низверг совет ареопага» (Arist. Ath. Pol. 41. 2). Единственным основанием для такого утверждения является, пожалуй, лишь то, что во время судебного преследования Фемистокла, как мы говорили в предыдущей главе, Аристид занял если не дружественную, то во всяком случае нейтральную позицию по отношению к нему. Возможно, и Аристиду не по вкусу пришлась политическая ангажированность ареопага и отдельных его представителей.