14 января 1981 года Прокуратурой СССР и сотрудниками Второго Главного управления КГБ СССР была реализована операция по задержанию и аресту подозреваемых, которые вскоре во всем признались. Вслед за этим нами была выдвинута версия о причастности обвиняемых к исчезновению семьи Шеймовых.

Тем временем милиционеры давали показания о многочисленных преступлениях, которые они совершили, с трудом припоминая детали содеянного. На одном из допросов заговорили и об убийстве какой-то семьи. Так, в рамках уголовного дела (Убийство на «Ждановской») стала проверяться версия об убийстве Шеймовых. Установить истину можно было, только обнаружив трупы. В распоряжение московской прокуратуры для поиска возможного места их захоронения в лесном массиве был выделен полк солдат, буривших скважины глубиной до полутора метров на расстоянии 2–3 метра друг от друга.

Несмотря на предпринятые усилия, версия об убийстве Шеймовых так и не нашла подтверждения…

Я лично знакомился с уголовным и личным делом майора Шеймова, поэтому причины его перерождения и измены знаю не понаслышке…

…В 1969 году Виктор Шеймов закончил училище имени Баумана и попал на работу в закрытый НИИ Министерства обороны, где занимался разработкой систем наводки ракет с космических спутников. Там к нему присмотрелись сотрудники КГБ и решили, что по всем параметрам он подходит для работы на более высоком уровне.

В 1971 году его взяли в суперсекретное Восьмое Главное управление КГБ, обеспечивающее функционирование и безопасность всей шифровальной связи Советского Союза, а также отвечающее за правительственные коммуникации внутри СССР и за рубежом.

Шеймов специализировался на защите шифровальной связи, в его обязанности входило обслуживание советских посольств и резидентур за границей: там, как известно, местные спецслужбы выбивались из сил, чтобы насовать «жучков» в советские представительства и, если повезет, проникнуть в сердце посольства — шифровальное помещение.

Работа в Восьмом главке высокооплачиваемая, престижная, не связанная с грязными вербовками, проведением обысков или просиживанием в засадах. Разумеется, туда тянулись талантливые научно-технические кадры, которых фильтровали, проверяя до четырнадцатого колена и собирая отзывы от друзей и недругов.

По прошествии периода адаптации сотрудники попадали в атмосферу важной для Родины работы, их щедро поощряли орденами за успехи, создавали условия для защиты кандидатских и докторских диссертаций, многие становились даже лауреатами Государственных премий.

Жизнь шифровальщиков тяжела не только из-за кропотливого изнурительного труда — давит секретность, особенно за границей, где они находятся под особым присмотром службы безопасности и следуют четким правилам поведения. Ведь чужие шифры — клад для любой разведки. Если перед спецслужбой стоит дилемма, кого вербовать: министра или шифровальщика, она предпочтет последнего. Министры приходят и уходят, а секреты криптографии остаются неизменными годами. Кроме того, шифровальщик может обеспечить доступ ко многим секретным коммуникациям и предоставить возможность преспокойно знакомиться со всеми перехваченными телеграммами.

Шеймов дослужился до должности начальника отдела, курирующего шифровальную связь наших посольств, выбился в заместители секретаря партийной организации. Несмотря на это, его постоянно угнетало чувство неудовлетворенности. Чувство, переходящее в отрицание всего «совкового». Впоследствии в своих мемуарах Шеймов довольно подробно расскажет о причинах и мотивах своего бегства: тут и встречи с московскими диссидентами, и лицемерие начальства и вождей, и неудовлетворенность всем образом жизни, и желание не просто возмущаться строем, как многие, на кухне, а участвовать в его разгроме в глобальном масштабе, и пессимистический взгляд на будущее страны.

Как жить дальше? Приспосабливаться, делать свое дело, ожидая, что все переменится само собой? Попроситься в отставку и распрощаться с КГБ? Открыто выступить против режима, как Сахаров? Создать подпольную антикоммунистическую организацию? Покончить жизнь самоубийством?

Зная из первых рук возможности КГБ и трезво оценивая свои силы, прагматик Шеймов выбрал самый рациональный, хотя и весьма рискованный во всех отношениях вариант: бежать на Запад, причем с женой и маленькой дочкой. Материальная сторона дела его нисколько не заботила: он знал, что и его семья, и даже его внуки будут обеспечены до конца дней своих тем, что он сможет продать своим новым хозяевам.

Вопрос был в том, как бежать?

За границу, даже в Болгарию, всей семьей не выпускали. Оставалось только одно: связаться с сильной разведкой, лучше с ЦРУ, заинтересовать ее и убедить организовать его вывоз. По телефону договориться о встрече? Исключено. Тут же заметут! Написать письмо? Перехватят и арестуют. Остается одно: войти в личный контакт с американцами! И судьба предоставляет ему такой шанс во время его второй служебной командировки в Польшу. Там он и предпринял бросок в американское посольство, где был принят с распростертыми объятиями. По возвращении в Москву Шеймов дважды встречался со связником, чтобы оговорить условия побега.

Во время второй встречи связник сообщил, что руководство ЦРУ и администрация президента США санкционировали организацию побега. От Шеймова требовалось лишь передать фотографии для документов и сообщить полные антропологические данные, свои и членов семьи, то есть жены и дочери. Точный рост, объем груди, вес, размер одежды и обуви. Заодно связник поинтересовался, как подопечный и его домочадцы переносят морскую качку. После этого вопроса Шеймову стало ясно, что за границу их будут нелегально транспортировать морским путем. Он тут же спросил об этом американца. Однако связник, не подтвердив, но и не опровергнув догадок, потребовал одного: ждать сигнала…

Вопрос, как будет реализован побег, Шеймова особо не заботил — пусть голова болит у американцев. Единственное, о чем он предупредил связника, что вылет из Шереметьева-2 по фальшивым заграничным паспортам чреват провалом всего предприятия — в аэропорту могли оказаться сотрудники КГБ, знавшие его в лицо.

Американец обещал придумать нечто из ряда вон выходящее.

Со своей стороны Шеймов и его жена, которая к тому времени уже была посвящена в планы мужа, стали активно готовиться к побегу. Ольга сразу же достала некоторые вещи с антресолей, чтобы не делать этого накануне побега: антресоли должны остаться пыльными.

Хотелось захватить и семейные альбомы, и вещи, любимые с детства, но Шеймов был непреклонен: ничто не должно указывать на подготовку к отъезду. Семейные фото перефотографировали…

Хитроумному Шеймову пришла в голову мысль представить исчезновение как несчастный случай, гибель всей семьи: это исключило бы преследования их родителей со стороны КГБ и, главное, не вынудило бы начальство сразу же предпринять решительные меры по замене или модификации всего того, что было ему известно.

Но родители, как быть с ними? Они же умрут от горя, узнав об исчезновении и о смерти горячо любимого сына, невестки и внучки! Но в планы их посвящать нельзя: отец — правоверный коммунист, он ничего не поймет, а мать… Жалко мать. Тогда в день своего рождения Виктор заехал к родителям и как бы между прочим сказал: