и, сразу не сообразив, что ответить, неубедительно парировал: — А про тебя говорят, что ты… что ты… э-э…

— Всё, хватит, — вытирая слёзы от смеха, произнёс Кравцов. — Воронцов, ты чего, не видишь, что он тебя специально спровоцировал? Чего ты повёлся-то?

— Э-э… спровоцировал? — удивлённо перевёл взгляд Воронцов с меня на Кравцова, и, ничего не понимая, негромко спросил: — Вы хотите сказать, что он действительно специально меня вывел?

— Естественно! Это ж Васин, — хохотнул полковник. — С ним нужно всегда держать ушки на макушке. А ты пошёл у него на поводу. Ты ж опытный сотрудник, а попался на крючок, как желторотик.

— Да, собственно, я не то, чтобы повёлся... Просто он Вам тыкать же начал. Вот я и решил его чуть опустить с небес на землю, — решил пояснить свою позицию Воронцов.

— Да это понятно, — произнёс Кравцов, махнув рукой: — Просто ты не в курсе. А мы с Васиным, можно сказать, друзья. Поэтому ему некоторые вольности разрешены.

— Что значит «можно сказать, друзья»? А можно что? Сказать «не друзья»? — зацепившись за последние слова, решил прояснить вопрос я.

— Друзья. Друзья, — примирительно поднял руки Кравцов, сдавшись на милость победителю, а потом вернулся к теме: — И я тебе, как друг, говорю: Товарищ Воронцов наш коллега и хороший человек. Думаю, вы с ним сработаетесь и найдёте общий язык.

— А ты?

— А я вместе с медиками завтра улечу домой.

— Это бабка надвое сказала, — пообещал я, решив, что Кравцова я отпускать от себя не намерен. А потом, вспомнив последние слова, поинтересовался: — Ты сказал, что улетишь? Позволь поинтересоваться: ты случаем не перегрелся сегодня на солнышке? Возможно, ты хочешь сказать, что уплывёшь на барже, когда она пойдёт обратно в Союз? Так мы тоже вместе с ней поплывём. Насколько я знаю, есть решение всем кораблям после съёмок фильма возвращаться эскадрой вместе.

— Нет, Саша, я сказал всё правильно. Из Кубы я не поплыву на корабле, а улечу, — улыбнулся тот и, видя моё искреннее удивление, добавил: — И улечу я на самолете, который прилетит завтра днём с официальным визитом. И называется он Ту-95, который является ракетоносцем, и который американцы называют «Медведь».

— Э-э... А как американцы-то на такое посмотрят? Здесь же до них пара сотен километров всего.

Сказать, что я был крайне удивлён услышанным — это ничего не сказать. Я буквально офигел от такой новости, ибо она была столь невероятной, что поверить в неё было очень сложно.

— Всё это согласование началось, когда мы были ещё в море, — стал разъяснять Кравцов. — Но согласовали довольно быстро. Американская сторона вошла в положение и разрешила нам прилететь, пообещав, что не будут сбивать. Сейчас мне доложили, что взлётно-посадочная полоса увеличена, укреплена и готова к приёму стратегической авиации. Так что, Саша, завтра наш голубь мира прилетит сюда и привезёт медицинскую комиссию.

Я еле-еле смог закрыть от изумления рот, после чего челюстями, которые свело (причём обе), просипел самое логичное, что только можно было сказать по услышанному рассказу:

— Очешуеть можно!!

Кравцов подождал с минуту, давая мне возможность осознать масштаб происходящего, а затем повернулся к Воронцову и сказал:

— Уже можно.

Я ещё не успел ничего понять, а они уже вдвоем, словно два жеребца, ржали на всю Елоховскую как кони.

Ха-ха-ха!

— Вы чего? Обманули?! — насупился я.

— Конечно, обманули, — смеясь, произнёс полковник. — А ты как думал? Только тебе над людьми подшучивать? Нет, Васин. Шутки — это дело обоюдное.

Ха-ха-ха!

— «Редиски!», — подвёл итог приколу безобидный бывший пионер.

— Да ладно тебе дуться-то — шутка это. Так что губу закатай. На бомбардировщике тебе не летать, — вновь прокрякал Кравцов. — Ты бы видел своё лицо…

Ха-ха-ха!

— Вообще-то я привык верить нашим уважаемым спецслужбам, кои вы, товарищ полковник и товарищ подполковник, представляете, — пояснил своё поведение обманутый малыш.

Да ладно тебе, повёлся как маленький, — продолжал смеяться Кравцов. — Посчитал себя «великим», и решил, что ради него пришлют стратегические самолёты!

Ха-ха-ха!

— И хорошо, что не пришлют! — обрадовался в свою очередь я, поняв, что возможные проблемы с этим делом откладываются на неопределённый срок. — Хорошая шутка была. И как я повёлся? — покачал головой. — Самолётов, летающих на такие расстояния, ещё в природе нет! А значит, никакая медицинская комиссия не прилетит! Ура!!

— Прилетит, — не согласился со мной Воронцов.

— На чём? Самолетов же, летающих на такие расстояния, ещё не существует…

— Как не существует? Ты, что, Васин, не знаешь, что Фидель Кастро в 1965 году посещал СССР именно на самолёте? — вытирая слёзы с глаз, напомнил мне историю новый куратор. — Так вот, он прилетел отсюда в Мурманск именно на самолёте Ту-114. От Гаваны до Мурманска 8600 километров. И он их с успехом преодолел.

— Но я же не президент страны.

— Ну и что? Ты же считаешь себя важной персоной? Поэтому прилетят за тобой тоже.

— Гм, — потряс я головой. — Так прилетят или нет? И если прилетят, на чём? На Ту-144? — совершенно запутался Великий.

— Нет, на более новом самолёте — Ил-62. Это дальнемагистральный пассажирский самолёт 1-го класса межконтинентальной дальности, Васин. Видишь, какие силы ради тебя задействованы? — ухмыльнулся Кравцов. — Цени!

— Не вижу смысла в такой спешке, так что оценить не могу, — скептически произнёс я, не зная, врёт на этот раз Кравцов или нет.

— Начальство видит и это главное. Сам знаешь — начальству виднее.

— Да знаю, — отмахнулся я и спросил: — И чего теперь, тебя на обратном пути они захотят в Москву на этом самолёте эвакуировать?

— Угадал. Уже есть приказ, — кивнул Кравцов.

— А я против. Меня устраивает, как Вы работаете. Так что фиг им, а не мой телохранитель.

— Телохранитель?

— Ага. Раз они не хотят, чтобы Вы продолжали меня курировать, то я тебя беру на работу своим телохранителем. Документы оформим позже, а зарплату выплачу завтра, — сказал я и добавил: — У мамы денег возьму и выдам за месяц вперёд.

— Васин, прекрати капризничать, как маленький ребёнок.

— Нет, не прекращу!

— А я говорю — прекрати!