указала горничной на самый строгий из своих нарядов. Раз генерал так любит монашек, будет ему монашка, — сердито решила она. Гарнитур из черных бриллиантов, презент короля Стива, она любила меньше всех из своих украшений. Уж больно он казался скромным, но сегодня как нельзя лучше подходил под её настроение.

Мрачные предчувствия переполняли Гиацинту.

Темно-серое платье без всяких кружев, шпильки с черным жемчугом, гладкая прическа, никаких белил и мушек.

Она была сама на себя не похожа.

— Госпожа горгона, — улыбнулся Питер Свон, ожидавший её внизу, — вы сегодня выглядите как…

— Порядочная женщина?

Он засмеялся.

— Я бы сказал, как воин в латах, собирающийся на войну, — и поспешно добавил, увидев, как сердито вспыхнули её глаза: — Обворожительный воин.

Они вышли на улицу, и он открыл для неё дверь кареты и протянул ей руку, помогая взобраться внутрь.

Еще четверо охранников, без которых она теперь не покидала дом, уже ждали их верхом.

Гиацинта приостановилась.

— Розвелл и Трапп вернулись, — сказала она, — вы, наверное, счастливы.

Свон вопросительно вскинул брови.

— Ну, может они избавят вас от утомительной обязанности повсюду следовать за мной и назначат на ваше место другого страдальца, — пояснила она свою мысль.

Питер поднес к губам её руку, которую держал в своей, и невесомо поцеловал её.

— Вы доставляете много хлопот, — ответил он, — но я не брошу вас на растерзание Бронксов.

Она благодарно улыбнулась ему и села в карету. Питер устроился напротив, захлопнув за собой дверь.

Они пережили вместе две попытки похищения и одно нападение.

В случае её смерти огромное наследство перешло бы к Найджелу, а в том, что они смогут вертеть мальчишкой, как им угодно, Бронксы не сомневались.

Дверца снова открылась, и юркий маленький человечек просочился внутрь.

— Как-то мне беспокойно сегодня, — объяснил свое появление Белс, её штатный жулик, он же поверенный.

— А что будет, если умру не я, а Найджел? — спросила его Гиацинта.

— Вы станете трижды вдовой. Лично я бы в таком случае вас сжег на костре.

Она вздохнула.

— Нынче костры не в моде. В ходу всё больше яды.

Они с Белсом уже составили завещание, по которому все её состояние в случае смерти обоих супругов отошло бы к Джереми. Но шанс того, что Бронксы его оспорят, был достаточно велик. Даже не умереть спокойно с такими деньжищами!

— Вы там во дворце не ешьте и не пейте, — заметил Белс, — как-то мне совсем беспокойно сегодня. Госпожа Линдт-то прямо на приеме у короля и скончалась!

— Странно, что за её смерть так никто не ответил. Уж Его Величество гневался-гневался, да все пшиком и завершилось, — ответила Гиацинта.

— Без Розвелла и Траппа в городе, у короля кишка оказалась тонка, чтобы правосудие вершить, — хмыкнул Белс. — Судя по всему, убийца-то наш человек непростой.

— Простые по дворцам с ядами не бегают.

— Не есть и не пить, — повторил Белс наставительно. — И от Свона ни на шаг не отходить.

— Никакой с вами личной жизни, — обиделась Гиацинта.

— К личной жизни тоже не приближаться, — невозмутимо согласился Белс, — достаточно с вас одного скандала в день.

По случаю окончания двух войн король закатил роскошный бал, и Гиацинта, вступая в пышно украшенные залы, подумала, что жизнь удалась.

Что бы ни происходило в её запутанном прошлом, сейчас она здесь.

Маменька-шлюха могла бы ею гордиться.

Следом за ней, как шлейф, стелились перешептывания, и отголоски досужих разговоров нет-нет, да и долетали до ушей Гиацинты.

Она родила ребенка от генерала, генерал сослал её мужа подальше от столицы, она изменяет генералу с капитаном, который повсюду следует за ней, жена генерала, святая, молится о спасении пропащей души.

Пространство вокруг буквально вскипало сплетнями, и на секунду Гиацинте стало по-настоящему страшно от окружавших её любопытства, настороженности и ненависти.

Но самым неприятным оказалось то, что Трапп заявился с женой.

Вот уж она никогда бы не могла заподозрить в Маргарите тягу к светской жизни!

Но теперь она беззастенчиво висела на руке у генерала, пугливо озираясь по сторонам.

Красивая, но какая-то будто выцветшая женщина.

Гиацинта опустила глаза на побелевшие костяшки своих пальцев, сжимающих веер, и тут же услышала доброжелательно-медленное:

— Госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс!

Розвелл, приветливо улыбаясь, склонился к её руке. Потом не удержался и в порыве чувств чмокнул её в плечо.

— Моя дорогая, с нашей последней встречи вы обзавелись новым мужем!

Гиацинта искренне обрадовалась этому разгильдяю.

— Адам! — воскликнула она, расцеловав его в обе щеки. — Наслышана о ваших подвигах!

— А я — о ваших, — расхохотался он.

— Я хотела выразить вам свою благодарность, — продолжала Гиацинта, понизив голос, — ваше нищее братство стало богатым источником полезных людей. Я нашла на улицах даже двух прекрасных нянь.

— Не говорите об этом генералу, — посоветовал Розвелл. — Он у нас человек широких взглядов, но дочь есть дочь.

— А уж Белс и вовсе истинное сокровище.

— У вас своеобразный подход к выбору поверенных, Гиацинта. Вы уже поздоровались с королем?..

— Его Величество меня избегает, поскольку должен мне много денег. Не будем портить ему мной настроение.

— Пойдем испортим его госпоже Трапп? — подмигнул Розвелл.

Она ухватила его за локоть.

— Нет-нет, оставим супругов Трапп в покое.

— К чему эта ложная деликтность? Горгонам она не идет, хоть вы и прикидываетесь сегодня скромницей.

Стоило им приблизиться к Траппам, как на щеках Маргариты немедленно вспыхнули пунцовые пятна.

Генерал с недоумением окинул взглядом наряд Гиацинты и встревоженно посмотрел в её лицо.

Она задрала подбородок повыше.

— Добрый вечер, — произнесла весьма чопорно.

Розвелл шагнул к Маргарите, и та поспешно отступила назад, став совершенно алой.

Ах, он драный кот!

Гиацинта едва не расхохоталась, ощутив напряжение в воздухе.

— Позволь, Бенедикт, похитить твою уважаемую супругу на танец, — бархатным голосом произнес Розвелл и увлек за собой запинающуюся госпожу Трапп.

Гиацинта закусила губу.

— Это еще что за фортель? — пробормотала она.

— Розвелл — верный друг, — ответил Трапп. — Но что за наряд, Гиацинта? Разве так приветствуют героев?

Она развернулась, не испытывая ни малейшего желания отвечать на эту грубость, но генерал невозмутимо последовал за ней.

— Не поймите меня превратно, — заметил он, — вы всегда самая красивая. Но меня тревожит ваше настроение.

— Настроение — вещь эфемерная, её за хвост не поймаешь. А меня оставьте сейчас в покое, генерал.

Упрямый болван попытался последовать за ней, но Свон мягко преградил ему путь. Эта наглость настолько поразила Траппа, что он действительно остановился.

Надо повысить капитану жалованье, бесценный ведь человек.

Ночь катилась дальше, и Гиацинта даже согласилась на несколько танцев с разными кавалерами, не слишком, впрочем, злоупотребяя ими.

Она дисциплинированно избегала еды и напитков, уворачивалась