Митя со всей силы оттолкнул египтянина от сестры, поднял ее обмякшее и почти невесомое тело на руки. Со скорбным лицом, не обращая внимания на слова сочувствия, которые выскользнули из уст царицы, он направился к Бену.

– Что ты собираешься делать? – воскликнул Халим.

– Не твое дело, псина пустынная, – грубо буркнул Митя, не оборачиваясь.

– Он хочет вернуться домой, – догадалась Хатшепсут.

Митя ничуть не удивился догадливости царицы, он давно уже сумел рассмотреть в этой тихой женщине глубину ее проницательной мысли.

В этот момент казалось, что даже Бену был переполнен уважением и сочувствием, так как стоило только Мите приблизиться к гордой птице, как Бену опустился ничком к земле и выправил крыло, чтобы легче было погрузить на спину бесчувственное тело девушки. Не оборачиваясь, он погрузил свою драгоценную ношу на мощную спину Бену.

Митя уже занес ногу над крылом, намереваясь сесть, когда Халим опустил руку ему на плечо. Первой реакцией было грубо скинуть руку этого жалкого подонка, который заманил их с Сашей в эту ловушку, но решив, что ничего не случится, если он выслушает принца, Митя обернулся. Он не сумел скрыть ненависть, горящую в глазах, но, стараясь не выдавать чувств голосом, спросил:

– Что тебе?

– Ты не можешь оставить нас сейчас. Слишком далеко мы зашли, не время разворачиваться и убегать. Этим мы не вернем твою сестру, но еще сможем успеть и спасти мою. Мы должны идти вперед. Только вперед, и поставить точку, раз и навсегда. Иначе все жертвы останутся напрасными. Я хочу наказать виновных и прошу тебя идти со мной до конца, плечом к плечу.

Митя замер. Слова, сказанные принцем, заставили его задуматься. Его сестра приехала в эту страну с мечтой о большом чуде и стала жертвой собственной беспечности. Как бы ни хотелось Мите впасть в отчаяние, он осознал одно: Халим прав, и если сейчас развернуться и убежать, то все будет зря. Хотя бы ради памяти сестры Митя должен довести это дело до конца. И он вспомнил о Хаму, о прекрасной принцессе, которая пожертвовала собой, зная, что ей неминуемо грозит смерть, – она предпочла спасти Сашу. Она знала, чем все закончиться для нее, и знала, чем все закончиться для Саши, и, приняв спокойно свою участь, знала, что Саша тоже не дрогнет перед этим выбором. Хаму была уверена в человеке, которого знала всего несколько дней. А он хочет бежать с поджатым хвостом, столкнувшись с первой трудностью.

«Хаму» – Митя проговорил про себя имя принцессы и почувствовал, как силы растекаются по его венам, как мысли вновь возвращаются к одному – к безудержному желанию отомстить за сестру и попытаться спасти принцессу. Мите стало стыдно за свои прежние мысли.

Он понял, что должен доказать самому себе, что он уже не просто мальчик, выросший в роскоши и тепле богатого дома бабушки, а в первую очередь он – мужчина.

Вскинув горящий решительностью взгляд, он качнул головой, и его белокурые волосы, в которых запутались песок и ветер, упали ему на глаза, грудь его тяжело вздымалась, раскрывая истинные чувства. Митя протянул руку Халиму и хладнокровно заявил:

– Я с вами… до самого конца…

Халим улыбнулся и облегченно пожал протянутую руку.

Подошел Осирис и похлопал решительного юношу по плечу.

– В тебе есть что-то от этой девочки. Ее решительность и отвага. Ты станешь великим воином, – подбодрил Митю Осирис. – А теперь пора отправляться в путь. Я дам Сету бой. Он должен ответить за свои злодеяния.

Стая развернулась в обратном направлении, унося своих всадников, возможно, в последний в их жизни путь. После того, что случилось с Сашей, Халим заметно посуровел, но когда он, устремив вперед взгляд, пронесся мимо Осириса, тот крикнул ему вслед:

– Она выживет, слишком велика ее воля!

Халим не понял, что имел в виду Осирис, до тех пор, пока не услышал крик, доносившийся сверху.

Когда все уселись на своих шакалов, Хатшепсут предпочла ехать с Хафра, чтобы дать брату побыть наедине с сестрой, поэтому Митя, продолжавший сжимать сестру в объятиях, был единственным всадником великой птицы.

Бену летел прямо над стаей, размахивая своими мощными крыльями, изредка лишь притормаживая и кружа над ними, чтобы не удаляться слишком далеко.

Митя сидел с решительным видом и, крепко прижав к себе сестру, шептал ей на ухо:

– Мы скоро вернемся домой, я отведу тебя к причалу, и мы вновь устроим наши соревнования, а потом я отвезу тебя в Париж, ты вскарабкаешься на Эйфелеву башню и оттуда увидишь весь город, если захочешь, я отвезу тебя к океану, ты должна с ним встретиться, он так же неуправляем и непредсказуем, как ты. Я не знаю, слышишь ли ты меня.

Митя замолчал, надеясь услышать привычный голос сестры, но она молчала.

– Как мы могли ввязаться во всю эту авантюру? – продолжил он. – Я ведь предупреждал тебя, что это опасно. Что тебя потянуло в эту проклятую страну? Приключения? Теперь ты не сможешь ответить, стоили ли они того.

– Если бы ты не дышал мне в ухо, я могла бы сказать, что стоили, – донесся до него слабый Сашин голос.

Девушка давно уже пришла в себя и молча слушала признания брата. Она все видела и слышала с того самого момента, как сущность Осириса покинула ее, но, чувствуя слабость во всем теле, Саша не могла дать знать, что она жива. А ей так хотелось ответить Халиму, когда он незаметно для остальных склонился к ее уху и тихо прошептал: «Если ты оставишь меня, с тобой умрет мое сердце и моя любовь».

И теперь признания Мити. Она не хотела отвлекать его, ожидая услышать что-нибудь новое, но когда он начал глотать сопли, Саша не выдержала и подала голос.

Митя вздрогнул. Он опустил глаза и увидел улыбающееся лицо Саши. Девушка все еще лежала, раскинув руки, недостаточно окрепнув, чтобы перевернуться, но она была жива, она дышала и смотрела своими черными, словно ночь, глазами на брата. В них плясали искорки счастья.

Митя вскрикнул и прижал к себе сестру.

– Тише, – проворчала Саша, – я все еще не могу владеть своими конечностями, такое ощущение, что я вся сделана из ваты.

Но Митя не обращал на ее милое ворчание внимания, он наклонился и громко крикнул вниз:

– Эй, египтянин!

Халим поднял голову.

– Тебе повезло! Она жива!

Халим просиял от улыбки, и снизу донесся победный клич, именно так воины приветствуют удачу. Радостная новость словно придала всем новые силы. И стая, словно чувствуя настроение своих наездников, быстрее устремилась вперед.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил Митя.

– Пока еще не знаю, вроде и жива, а внутри слабость и невесомость, – призналась Саша, – но я думаю, что это пройдет.

Митя помог сестре поудобнее устроиться и зажал ее крепким кольцом своих рук. Он уже почувствовал боль утраты и не мог допустить повторения. Он словно заново обрел свою сестру и теперь собирался защищать ее даже ценой собственной жизни.