Но было ещё кое-что: они использовали МЕНЯ.

Клевета — так они это назовут, если я попытаюсь пересказать то, что рассказал мне недавно Бернардо. Лишь это было причиной моего молчания.

Внутри всё кипело, я была раздражена и готова взорваться в любую секунду. Нас слушали только Мерти и Эмиль, но я не знала, подслушивают ли другие из своих комнат. Всё было возможно.

Я сделала шаг к Бернардо.

— Ну что? Око за око? Что мне терять?

88

Мы смотрели друг другу в глаза. Казалось, Бернардо ждал, когда же я решусь произнести нежелательную речь. Нет, я приберегу её на тот случай, если мне перекроют воздух.

Я сделала шаг назад.

— Ладно, живи, Бернардо, я передумала, — сказала я и поднялась наверх.

Я знала, что позже Мерти задаст мне интересующий его вопрос. Думаю, что я молчать не стану и расскажу ему правду. Мерти не из тех людей, кто может навредить мне, поэтому он выслушает и, если надо, поддержит.

На втором этаже не было моей комнаты. Я шла поговорить с Беркером. Устроил драку во время соревнования… Что же такого Андриус сказал ему? Это должно было быть чем-то очень обидным, ведь Беркер не так вспыльчив, как многим могло показаться.

В комнате его не оказалось. Тогда я подумала, что он у Рико (они вместе поднялись наверх). Я стучалась в комнату Рико добрые две минуты, но никто не открыл. Приложив ухо к двери, не услышала ни шороха.

Я покрутила головой. Они не спускались вниз, значит… Я посмотрела на чуть приоткрытую балконную дверь, затем пошла к ней. Приближаясь, я расслышала голоса. Точно! Рико и Беркер сидели на балконе и негромко разговаривали. Я подкралась ближе и замерла, прислушиваясь. Меня скрывала плотная шторка, так что при всём желании они меня не увидят.

— Я уверен, что никогда не поздно найти себя самого, — услышала я мягкий голос Беркера. — Это касается не только работы, но и личной жизни, интересов, образа жизни… в общем… До участия шоу я жил мечтами. Жил со своей собакой, думая, как достичь в этой жизни желаемого успеха. Мало уметь, Рико, надо эти умения применять, надо развиваться, расти… Понимаешь, что я хочу сказать?

— Ты сделал этот шаг, дружище, — согласился Рико, и я представила его понимающую улыбку. Я их не видела, но по тону голоса могла предположить их эмоции. — Ты прошёл кастинг, — продолжал он, — дошёл почти до финала.

— А ещё я влюбился.

Улыбка сама собой появилась на моих губах.

— А ведь о любви я думал в самую последнюю очередь. Знаешь, какая у меня была мечта? Победить. А знаешь, о чём я мечтаю сейчас?

— Скажи.

— Победить. Но теперь победа измеряется шире. Победа заключается не в первом месте на шоу. Я обязан остаться на последнюю неделю. Я обязан быть рядом с Найджелой. Мы можем занять второе, третье, пятое место — неважно. Я хочу доказать ей и себе, что в мире есть справедливость.

— Просто ты хочешь идти с ней рука об руку до конца.

— Да. Я мечтаю обнять её в финальные дни, мечтаю… сделать предложение прямо в прямом эфире.

Услышав столь неожиданное заявление, я закрыла двумя ладошками рот, глаза мои расширились до невероятных размеров. Замуж за Беркера? Ого!

— А если она уйдёт? — спросил Рико.

— Я стану несчастным. Я не смогу осуществить свою заветную мечту, не смогу пригласить её в Стамбул… Мне кажется, что тогда всё будет напрасно.

— Но ведь после шоу вы встретитесь. Уверен, она порадуется за тебя в финале.

— Это не то, Рико. Мы с ней встретимся и любовь никуда не денется, а вот мечты рухнут и вдребезги разобьются.

— А если уйдёшь ты…

— Я сделаю всё, чтобы этого избежать. Она не заслужила одиночества. Бернардо и Андриус её морально уничтожат и, несмотря на исход шоу, победа будет за ними.

— А приз?

— Приз? Приз — Найджела.

Воцарилось недолгое молчание. Они молчали, а я думала. Беркер борется ради меня. Я борюсь ради него. Вместе мы справимся, а по отдельности станем слабым звеном. Мы держимся друг на друге. Мы держимся на любви. Если бы не Беркер, мне сложно было бы перенести моё первое потрясение на этом шоу. Не река стала тогда успокоением, а красивый и ласковый мужчина. Что бы между нами ни происходило, мы всегда — очно или заочно — помогали друг другу, поддерживали, не давая упасть. Без Беркера я давно сдалась бы Франко. Без Беркера я поверила бы всем словам Бернардо. Без Беркера я бы не узнала, что такое любить и биться за это чувство. В Лондоне я жила слишком размеренной жизнью. Здесь за несколько месяцев я получила весь спектр эмоций в избытке.

Я хотела зайти к ним, но вдруг передумала. Да и слёзы выступили на глазах, а я не очень хотела бы демонстрировать их парням.

— Причин на самом деле больше, — снова заговорил Беркер. — Родные Найджелы настроены на её победу, и я не могу подвести своих родных женщин. Когда мы зависим от других, мы подчиняемся их воле. Это происходит на уровне подсознания. Я много раз говорил Найджеле, что могу сдаться в любую минуту и уйти. На самом деле это неправда. Уход из шоу, особенно теперь, станет для меня провалом. Я разочарую Найджелу, семью, себя… Возможно, я перестану бороться и уеду в Стамбул работать поваром в ресторане, где делают тантуни.

— Тантуни? Что это?

— Это тёплый хлеб с начинкой из курицы. Вкусно, между прочим!

— Но ты ведь шеф-повар! Какое тантуни!

Они оба посмеялись. А у меня в горле комок вырос до невероятных размеров и, не в силах держаться, побежала вниз, закрылась в своей комнате, забралась под одеяло и тихо плакала, думая:

«Беркер не должен уйти. Он не покинет это шоу. Ни за что!»