слишком влажно, а печи оказались затоплены. Ромер, Джейкоб и Марта взяли на складе овсяную муку и сахар, чтобы приготовить на ужин молочную кашу. Но никто не жаловался. Это была передышка от морских водорослей.

– Погода должна улучшиться, – сказал Джо, но на другой день ничего не изменилось. Братья Робинс вышли в море и вернулись со скромным уловом сайды, которую сварили с морскими водорослями, бобами и консервированным овощным супом.

В ту ночь, когда в церкви уже никого не осталось, к Джо подошел Бевис Мэгвиз.

– До Рождества осталось три дня, – произнес он. – Что мы будем делать?

– Рождество? Я уж и забыл…

– Я тоже, – ответил Мэгвиз, – но мы должны что-то предпринять.

– Да, – согласился Джо. – Должны. – «Кто тут главный?» – подумал он. Почему вообще Мэгвиз подошел именно к нему?

– Я могу отдать вам бесплодную корову.

– Спасибо. – Джо не знал, что еще можно было добавить. Что такое бесплодная корова? «Говядина», – предположил он. Не совсем похоже на праздничную пищу, но будет очень кстати.

– Завтра Нэйт Мут ее разделает.

– Благодарю. Как нам ее приготовить?

Мэгвиз пожал плечами.

– Это лучше оставить Ромер и Джейкобу.

Джо пошел их искать. Они чистили сковородки и кастрюли, а заодно помогали поддерживать огонь. Он рассказал им о предложении Бевиса Мэгвиза.

– Он всегда был добрым человеком, – сказала Марта. – И добрым мальчиком.

– Мы должны приготовить что-то особенное, – сказал Джейкоб.

– Я попрошу детей подготовить украшения, – предложила Марта. – И они споют несколько песенок.

– Сколько мяса можно получить с бесплодной коровы? – спросила Ромер. Никто не знал ответ.

– Оно будет жесткое и резиновое, – добавил Джейкоб.

– Мясо можно потушить.

Однажды Джо вспомнил то Рождество на отцовском острове, когда Миккель и мать все еще были вместе. Сколько ему тогда было лет? Семь, наверное? Восемь, может, но не больше. Ночью был сильный снегопад, поэтому Папе пришлось расчищать дорожку от самых дверей домика. Снаружи все было похоже на идеальную поздравительную открытку – все было свежее и чистое. Папа сбил с навеса хижины сосульки. Джо и Бригита слепили снеговика. Мама провела весь день за плитой, и какое же вкусное угощение у нее получилось! Жареная утка с карамелизованной картошкой и краснокочанной капустой, а еще ris ala mande – рисовый пудинг с миндалем и корицей. Даже сегодня он все это помнит. Они сидели возле камина и пели песни. Пели английские песни, которым их научила Мама, но Папа еще пел и датские песенки – «Здесь белый цвет» и грустную песню об утраченной любви. Вместе они распевали «Замечательный, чудесный Копенгаген, приветливая старушка из города» – Мамину любимую песню о Дании, особенно она старалась пропеть строчку – «Замечательный, чудесный Копенгаген для меня».

Джо, размышляя об этом Рождестве на острове близ Карлскруна, практически не заметил фигуру в капюшоне, когда выходил из церкви в эту декабрьскую ночь. Она стояла там, словно тень.

– Полли? – Было слишком темно, и он не мог разглядеть лицо, но ее магнитное поле было ни с чем перепутать. – Полли?

– Привет, Джо. – Ее дыхание создавало слабую дымку.

– Мы можем поговорить? – Он уже взял ее за руку. – Пойдем. – Джо отвел Полли на церковное кладбище. Она стояла возле него. Было темно, как в шахте.

– Куда ты меня ведешь, Джо?

– Туда, где мы сможем поговорить без посторонних глаз.

– Зачем нам это делать?

Они остановились под тисовым деревом. Он хотел увидеть ее лицо, поэтому взял ее за плечи.

– Я скучал по тебе, – произнес он.

– Меня нигде не было.

Она улыбалась ему? Наклонила ли она голову вперед, как всегда это делает? Падала ли челка ей на глаза? Он медленно отпустил ее плечи. Должна была произойти реакция воды и натрия. Он должен целовать ее прямо сейчас. Джо подумал о манящей полоске кожи Клэр Маннерс. Происходит ли это снова? Может ли случиться такое, что химия не сработает?

– С тобой все было в порядке? – спросил он. – У нас действительно не было возможности поговорить, ну… знаешь… с тех пор…

– Знаю.

– Ты скучала по мне?

– Ты не должен об этом спрашивать, Джо.

Что это значило?

– Я должен был спросить. Мне надо знать, Полли. Думала ли ты про меня… все эти недели?

– Конечно.

– Я знаю, что это сложно для тебя, – произнес он. – Я знаю, это из-за Элвина. – Он слышал ее дыхание, ощущал его на своем лице.

– Что ты хочешь, Джо?

Что он хочет? Он мог сказать: «Я хочу тебя. Я хочу ощутить тепло твоего тела. Я хочу чувствовать твое лицо в своих руках. Хочу лежать рядом с тобой. Хочу каждое утро просыпаться и видеть на подушке твое лицо».

– Можно тебя поцеловать? – прошептал он и испугался, что чьи-то уши могли услышать его.

Вместо ответа она подалась к нему. Их лица оказались напротив друг друга. Она нежно поцеловала его в щеку и отошла.

– Отведи меня обратно, Джо.

Он расценил поцелуй, как приглашение, поэтому потянул ее к себе.

– Нет, – сказала она, и он отпустил ее. – Отведи меня назад.

Они пошли между могил.

– Прости, – извинился Джо. – Я не хотел… – Но чего он не хотел? Казалось, нельзя, закончить это предложение.

– Все хорошо, – успокоила она. В церковном окне тускло светила одинокая свеча. – Найди себе другую девушку, Джо. – Она протянула руку и коснулась его щеки, и он разрешил ей эту ласку.

– Нет других девушек.

– Ох, всегда есть другие девушки. – Она отдернула руку.

Он покачал головой.

– Неважно, даже если их тысяча.

– Тебе и не нужна тысяча, Джо. Тебе нужна одна-единственная. Ты еще не встретил ее.

– Мне казалось, что я нашел ее.

Они стояли в тишине. Джо чувствовал, как сердце заполняет всю грудную клетку. «Теперь ты меня пугаешь», – сказала когда-то Клэр Маннерс. Он прокручивал в голове слова Демельзы: «Человеческие создания – это не кусочки головоломки». Они не подходили друг другу.

– Куда ты собирался идти? – спросила Полли.

Он пожал плечами.

– Хочу увидеть Мэллори.

– Тогда иди. – Она некоторое время стояла и смотрела ему вслед. Потом развернулась и зашла в церковь.

31

Я думаю, что ее подстрелили

Ему не хотелось выходить на лодке в море.

Он встал и умылся холодной водой. Он больше не завтракал едой со склада. Когда-то это была его собственная еда, но время прошло и правила изменились. Сегодня на завтрак был только глоток воды из колодца.

Все это время ему было холодно. «Если нам станет слишком тепло, мы начнем вариться», – так сказал бы Папа Миккель. Если начнем вариться, станем мягкими. В колокольне царил ужасный холод, но и у Мэллори