«Когда я обыскивал Таврина, чувствую у него в поле кожаного пальто что-то, распорол, а там удостоверение на имя Таврина, но уже старшего лейтенанта»[149].

Это мифическое удостоверение не фигурировало в протоколе обыска и при передаче дела в суд к вещественным доказательствам приобщено не было.

Поскольку «свидетельствами» Федосеева можно в дальнейшем не пользоваться, вернемся к исходному списку версий. И начнем с берлинского варианта, который появился в 1971 году и произвел серьезное впечатление на читателей, не избалованных документальными материалами об агентурных операциях советской разведки. В то время при условии согласия контролирующих инстанций написать на эту тему можно было что угодно. Никто не стал бы доискиваться истины и задавать неудобные вопросы о том, к какому ведомству принадлежали фрау Зейферт и находившийся у нее на связи офицер СС, были ли они агентами или же кадровыми сотрудниками, когда и как они попали в Германию, когда и как закончилась их работа там, да и вообще, почему сведения об этих нелегалах появились только в связи с «делом Таврина». Однако сейчас, после рассекречивания множества материалов о работе агентуры советской внешней и военной разведок внутри Третьего рейха, ими следует задаться.

Ни журнальная статья Соловьева, ни глава из его книги не позволяют нам даже предположить, кем были упомянутые в них агенты или же офицеры, якобы предупредившие Центр о принятом решении убить Сталина. Однако вполне обоснованное суждение по этой информации мы можем вынести, сопоставив ее с рассекреченными материалами об агентурных сетях ГРУ и НКВД/НКГБ. Ни о ком, даже отдаленно напоминающем фрау Зейферт и офицера СС, никакой открытой информации не имеется. Более того, как известно, в описываемый период на территории рейха все ветви советской разведки практически полностью утратили свою агентуру, а немногие оставшиеся оперативные источники пребывали там без связи и без доступа к секретной информации. И уж тем более не располагал агентурой такого уровня «СМЕРШ», созданный лишь весной 1943 года и по своим задачам сориентированный на несколько иные направления. Безусловно, нельзя с уверенностью полагать, что рассекречиванию подверглись все агенты внешней и военной разведки, работавшие в период войны в Берлине. Однако именно рассматриваемые персоны, если они не являлись плодом фантазии автора, как раз-то и были рассекречены, иначе информация о них не появилась бы в массовом многотиражном журнале. Следовательно, после прохождения этой процедуры скрывать их было уже невозможно, да и не нужно. Более того, если бы такие агенты и в самом деле существовали, они должны были бы являться предметом гордости своего ведомства, из пропагандистских соображений их следовало включать во все специальные и популярные издания, справочники и фильмы. Однако этого как раз и не произошло. Фрау Зейферт и офицер СС так и остались «героями одной истории» о покушении Таврина, что позволяет с уверенностью считать их сказочными персонажами и не принимать данную версию во внимание.

В посвященных покушению работах появляется еще один советский агент — работник ателье в Риге, в которое Таврин принес, по одним сведениям, кожи для пошива пальто «русского покроя» с уширенным правым рукавом, по другим — уже готовое пальто фасона, «который носят советские военные контрразведчики», для уширения (в другом варианте — удлинения) правого рукава, которое позволило бы надеть его на пристегнутый к предплечью гранатомет. Рассмотрим версию подробнее.

Теоретически наличие агента в пошивочной мастерской вполне реально, хотя именно в Риге в 1944 году это менее вероятно. В столице Латвии еще весной немцы ликвидировали практически все советское подполье, а сведения о существовании там агентурного аппарата отсутствуют. Однако это все же не невозможно. Допустим, что кто-то из агентов или подпольщиков к описываемому времени не только уцелел, но и сохранил способность к активным действиям. Органы госбезопасности в оккупированных районах СССР пронизали своей агентурой множество организаций, и подтвердить или опровергнуть внедрение агента именно в это ателье совершенно невозможно. Вопрос в другом: если это было обыкновенное гражданское ателье, агент мог находиться в нем исключительно из соображений прикрытия либо ради подслушивания болтовни жен германских офицеров или чиновников, заказывавших там одежду. Но агент СД никогда бы не принес одежду, специально переделываемую для решения оперативных задач, в такое ателье. Собственно, и в протоколе одного из допросов Таврина прямо сообщается: «За последнее время в Риге в портняжные мастерские «СД» доставлено большое количество материала», то есть такие мастерские существовали не предположительно, а совершенно точно. У спецслужб всего мира существует понятие «оперативный гардероб», под которым понимается совокупность специально подобранных предметов нижней и верхней одежды, головных уборов, аксессуаров, дорожных и иных атрибутов соответствующего пошива и происхождения, предназначенных для экипировки нелегалов. И пошив или перешив кожаного пальто не мог быть заботой лично Таврина, равно как не мог он осуществляться в обычной городской мастерской. По этой причине версия о том, что приемщик ателье или портной сообщил о странном заказе подпольщикам, и те проследили его до рижской гостиницы «Эксельсиор», в которой якобы проживали германские офицеры, не выдерживает критики. Существует, однако, и несколько видоизмененная версия, согласно которой советский агент находился не в городском ателье, а в закрытой пошивочной мастерской СД. Оставим в стороне подозрение в том, что автор данной вариации понял невозможность базовой версии, но не хотел от нее отказываться и просто повысил ее правдоподобность. В конце концов, это может оказаться просто клеветой на добросовестного исследователя. Примем такую возможность и проанализируем и ее. Во-первых, непонятна сама необходимость специального уширения рукава. Пальто периода 1940-х годов шились достаточно просторными, и гранатомет 30-мм калибра, даже с учетом системы его крепления, вполне комфортно мог поместиться в стандартном рукаве. Во-вторых, неодинаковые рукава пальто, тем более такого редкого, как кожаное, неизбежно бросались бы в глаза и привлекали бы нежелательное внимание к его обладателю. В-третьих, утверждение о том, что ношение кожаных пальто было принято в среде военных контрразведчиков, не имеет под собой абсолютно никаких оснований. Кожаное пальто на фронте и в тылу было атрибутом военачальника высокого ранга и очень редко — авиационного или танкового командира. Как правило, его носили генералы в должности командующих фронтами и их заместителей, изредка — командующие армиями. Вот как, например, воспринял бывший командир 878-го стрелкового полка 290-й стрелковой дивизии М. Г. Хомуло (в дальнейшем генерал-полковник, заместитель Главкома сухопутных войск СССР, командующий войсками Сибирского военного округа) появление в расположении своего полка людей, одетых в такие пальто:

«На обочине, в нескольких сотнях метров от опушки леса, действительно стояла колонна легковых машин. А впереди нее, прямо на шоссе, о чем-то беседовала группа военнослужащих. Отметил про себя: двое в кожаных пальто и защитных фуражках военного образца.

— Какое-то, видимо, большое начальство, — будто отгадал мои мысли комиссар.