— Ну и какой из всего этого вывод?

Кендалл опустила глаза и тонко улыбнулась своей печальной всепонимающей улыбкой.

— Мне повезло, что я здесь работаю, — сказала она. — Когда я не могла ходить как следует, ну и вообще была не очень, никто меня не оттолкнул, не вычеркнул, не сказал, что можно бы и на пенсию. Просто родная семья. Ты, наверное, об этом знаешь. Или нет?

Она ушла. Кэшин откинул голову, чувствуя, как, пока еще слабо, ноют усталые мышцы. Утро в суде, Грег Лоу прозрачно намекает ему про Хопгуда. Больная на всю голову, чокнутая Габби Тревена не самый опасный человек в этом городке, так он сказал. Интересно, Лоу передавал угрозу от Хопгуда или как? Или, наоборот, давал понять, что он не человек Хопгуда?

«А вы приятель Хопгуда и его шайки-лейки?»

Хопгуд и Ллойд. И еще, может, Стегглз.

Стегглза тогда просто вывернуло наизнанку. Дождь хлестал как бешеный, он наклонился, дуло пистолета уткнулось в небо, а изо рта извергалась мутная струя. После того как он убил мальчишку, его желудок изверг все — и гамбургер, который он съел на брифинге, и жирные чипсы с кетчупом.

Слабоват ты оказался для этого, Стегги. Кэшин набрал номер Хелен Каслман.

— Хочу снова с этим Паскоу потолковать, — сказал он.

— У тебя с тактом не все в порядке. Тебе не говорили?

— Я поговорю с ним у тебя в офисе. Можно в твоем присутствии.

— Так это будет официально? Официальный допрос?

— Нет, просто посидим, поболтаем.

— Ну, я ведь не представляю интересы Паскоу, поэтому в подобных разговорах у меня нет никакого статуса. Да, честно говоря, и желания помогать полиции в ее болтовне.

— Я хочу начать сначала и снять обвинение с мальчишек. С твоего клиента, между прочим.

— С покойного клиента.

Она замолчала. Кэшин спокойно ждал.

— Я перезвоню, — произнесла она наконец. — Ты где?

Кэшин вышел, обогнул пешком квартал. Ветер дул прямо в лицо, и на главной улице ему повстречалось лишь несколько человек, которые стремительно пробегали от своих машин к магазинам. У Леона было пусто.

— Полиция, — громко сказал Кэшин. — Открыто?

— Открыто для любых посетителей, — ответил Леон, появившись из кухни. — Для каких хотите! Меню сегодня не блещет разнообразием. Суп, и больше ничего. Простая похлебка, правда с ветчинной косточкой.

— С собой?

— Семь пятьдесят, если будешь здесь. С собой отдам за четыре пятьдесят. А тебе, как полицейскому, за три пятьдесят.

— Кость можешь оставить себе.

— С тебя три пятьдесят. Я еще хлеба положу. Хороший хлеб, свежий. С маслом.

— Тогда два.

— Ну, напугал. Напугал до смерти. Ты какую музыку любишь?

Кэшин сидел за столом, ел суп, и тут зазвонил телефон.

— Он не хочет сюда приходить, — сказала Хелен. — Человек он нелюбопытный и в разговоре не заинтересован.

— И что же?

— Сказал, что, если хочешь пообщаться, приходи сегодня вечером к нему. Он ясно дал понять, что ничего полиции не должен. Я, правда, чуть-чуть его отредактировала, чтобы не оскорбить твоих чувств.

Умно. Кэшин подумал, что мог бы лет десять рыться в книгах — и все без толку.

— Ладно, я так и сделаю, — ответил он. — Спасибо и пока.

— Я, пожалуй, подвезу тебя. Он не хочет видеть у своего дома полицейскую машину. И раз уж ты так горишь желанием исправить вопиющую несправедливость, я хочу помочь.

Он взглянул на собак во дворе и вспомнил ее рот, ее поцелуи. Поцелуи из ниоткуда. Разделенные двадцатью годами.

* * *

Кэшин и Хелен сидели у кухонного стола в помещении, где когда-то был гараж. Теперь же оно скорее напоминало небольшой бар со стойкой, настоящим бильярдным столом и стульями. На боковой стене висела полка с телевизором.

Крис Паскоу принес из-за стойки шесть банок пива в упаковке, поставил их на стол, сел сам, вынул банку и потянул за язычок крышки.

— Угощайтесь, — любезно предложил он. — Ну, что за дело?

— Мы насчет часов Кори.

— Сьюзи же вам рассказывала.

— Я хочу знать, откуда они у него взялись.

— Что, думаете, как бы на него еще кражу навесить? Он ведь погиб, можно сказать, ни за что. Мало вам?

— Нет. Мы вообще-то хотим найти того, кто убил Бургойна. Что это не мальчишки, я уверен.

— С каких пор, интересно?

— С тех самых пор, как я решил, что верю Сьюзи и ее рассказу про часы.

Паскоу хлебнул пива, промокнул губы, закурил.

— Ну да. Но ведь Сьюзи не знает, где он их взял, и мать его не знает.

— Может, друзья знают.

— Друзья, считай, все погибли.

Хелен осторожно кашлянула.

— Крис, я по телефону сказала, что приехала сюда из-за Донни. Я хочу восстановить его честное имя, его и друзей. И еще — смыть позорное пятно с Даунта.

Паскоу рассмеялся лающим смехом курильщика:

— Вот о Даунте не стоит беспокоиться! Ему одним пятном больше, одним меньше — все едино. И что, так вы быстрее узнаете, откуда у него часы? Да может, их давно уже и без него стырили!

— Если окажется, что Кори украл их, то все, — сказал Кэшин. — Закрываем дело и считаем, что квиты.

— Слышал, Хопгуд тебя не сильно любит, — сказал Паскоу.

— Откуда слышал-то?

Паскоу, осклабившись, затянулся сигаретой.

— У стен есть уши, знаешь. Ты ведь сейчас спишь под кроватью, так?

Дверь распахнулась, ударив по стене. Вошел второй, с дредами, который тогда тоже был на пирсе. Кэшину показалось, что в помещении он выглядит как-то крупнее.

— Что за сборище? — спросил вошедший.

Паскоу поднял руку:

— Да вот, сидим, разговариваем.

— Разговариваешь? Пиво пьешь с полицейскими? Быстро ты меняешься, друг. Может, в следующий раз в койку с ними ляжешь?

— Это насчет часов Кори, вот и все, — объяснил Паскоу.

— Ага, вот и все, — повторил Стиво. — А это кто такая?

— Адвокат, — пояснил Паскоу. — Адвокат Донни.

Стиво сделал шаг вперед, к Паскоу, потянулся к столу, взял упаковку, вынул из нее банку пива и налитыми кровью глазами глянул на Кэшина, на Хелен, потом снова на Кэшина.

— Что, не пьете? — спросил он. — Не пьете с аборигенами?

«Ах ты, мелочь пузатая! Только и можешь, что по барам задираться», — подумал Кэшин и посмотрел на Паскоу.

— Знаешь, если твой приятель будет здесь командовать, тогда я ухожу.